Я остолбенело смотрела на находку. Голова помаленьку начала работать, но, чем быстрее крутились мысли, тем страшнее мне становилось. Мое парео было нежно-лимонного цвета (я сама его выбирала, из пяти оттенков), на мертвой Ларисе оно казалось еще светлее, еще нежнее... а то, что я нашла, было ярким, насыщенным, какого-то ядовитого цвета. Как отрава. Однако, как ни крути, краска входила в желтую палитру...
Я сунула его обратно, замаскировав какой-то серой фланелью. После чего встала, оглянулась на бунгало — никого. В кустах уже просыпались цикады, на деревьях чирикали птицы. В окне Сони Зыряновой все оставалось по-старому: никакого шевеления. Правее никто не жил — единственная пустующая комната в бунгало. Впрочем, и на втором этаже на северной стороне уже не было Ларисы Куценко. Окна закрыты, шторы задернуты.
Чета Костюковичей сидела на нижней террасе и чинно пила утренний чай без цвета и теина. Пыль грузинских дорог. Я поднялась на цыпочки, развела плющ и уперла подбородок в перила.
— Доброе утро, — проклацала я.
Они испугались, дружно пролили чай и стали вертеть головами. А когда меня увидели, очень обрадовались.
— Здравствуй, Лидочка, — сказали те дружно.
— Можно у вас спросить?.. — проклацала я.
— Можно, можно, Лидочка, — еще больше обрадовался Костюкович, ставя блюдечко с чашечкой на стол. — Но там тебе, наверное, неудобно. Ты обойди домик, зайди к нам, не бойся.
Я так и сделала. Обошла в десятый раз бунгало и изнутри проникла на террасу. Какие милые эти люди. Они так трогательно совершали церемонию чаепития с печенюшками в розочку, что мне стало неудобно их отвлекать. Только извращенец примет эту степенную пару за флагеллантов. И не нужно обладать прибором ночного слышания, чтобы понять, как тихо и покойно по ночам в их спальне.
— Спроси, Лидочка, спроси... — поощрила меня мадам Костюкович.
— Вы ничего не слышали ночью?
— Слышали, — быстро откликнулся Костюкович. — Море очень неспокойное было.
— А к утру утихло, — подхватила супруга. — Посмотри, Лидочка, какое оно нынче тихое.
Я посмотрела. Действительно тихое. Словно утюгом разгладили.
— А вы не знаете, откуда у Ларисы было желтое парео? — спросила я. — Юбка такая пляжная. С собой привезла? Или здесь купила? Оказалось, у нас юбки почти одного цвета.
Они помолчали, удивленные вопросом. Пока они безмолвствовали, я успела заметить, что супругов от наготы скрывают совершенно одинаковые халаты с розовой оторочкой и вышитыми теннисными ракетками. И даже размер одинаков. Интересно, как различают?
— Ах да, — вспомнила супруга, — Лариса с завтрака пришла вся такая взвинченная, и прыгала, и кружилась... Купаться не пошла, сказала, что ей в магазин надо, унеслась, а потом принесла что-то желтое, развернула и сказала, что купила...