Чем больше воитель говорил, тем четче я понимал, что я сильно ошибся в своем сценарии. Конкретно эту леди было не пронять суровой мужественностью Астала, соответственно, и все аргументы, которые я втолковывал ему, сейчас разобьются об ее ледяную неприступность. Слишком уж поздно я осознал, что действовать надлежит иначе, а объяснять это своему спутнику сейчас было просто невозможно.
С другой стороны, ничего страшного не произойдет, если мы сейчас получим от ворот поворот, у нас было еще несколько вариантов на примете. Но, если я уже вижу, что все идет не так, как нужно, то почему бы не попытаться исправить ситуацию? Хуже-то явно не станет.
Однако, легко сказать, да сложно сделать. Какой бы момент я не избрал для того чтобы вклиниться в их разговор, выглядел он предельно неподходящим. Почему-то после тысячелетий в аду подобные тонкости я стал ощущать крайне остро.
— Я не верю своим ушам! — Крайне удивленно воскликнула женщина. — Астал, я правильно тебя услышала? Ты пришел ко мне, чтобы что-то продать?!
Из-за акцентов, расставленных в ее фразе, я сперва подумал, что она захочет возмутиться и показать, что предложение воина ее оскорбило. Но потом, оценив позу этой дамы, с которой она восседала за столом, положение рук, едва заметные ямочки на щеках, пришел к выводу, что тут нечто другое. И, собственно говоря, не ошибся. Когда она заговорила вновь, все встало на свои места. Похоже, это было настоящее злорадство.
— Что стало с твоими принципами, Астал? Ты же всегда считал торговлю чем-то низким и недостойным, и тут вдруг такой пассаж!
— На мне с некоторых пор висит долг жизни, — глухо отозвался великан, кося одним глазом в мою сторону, — а он важнее моих принципов.
От хозяйки особняка не укрылся наш обмен взглядами, и теперь она посмотрела на меня так, словно только что заметила. На ее лице промелькнула тень сдержанного интереса, однако ничем более она меня не удостоила, словно я был не человеком, а чем-то среднем между вазой и лошадью.
Воин тем временем, явно потерялся в этом диалоге, и не знал, что ему говорить дальше. Я принялся отчаянно жестикулировать, чтобы он передал мне слово, и, слава небесным осколкам, Астал правильно понял мои кривляния.
— Вообще, ты права, Флогия, — сухо сказал он, — я ненавижу торговаться и клацать зубами за каждую монетку. Поэтому, пусть за меня говорит мой слуга.
Я тут же выплыл вперед и низко поклонился, выказывая всю глубину своего безмерного почтения.
— Домина Флогия, спасибо, что оказали честь лицезреть вашу неземную красоту! — Начал я беседу, словно профессиональный коммивояжер. Если б разговор с такой приторной лести начал какой-нибудь взрослый мужчина, то его бы ждал полный провал. Однако же я для всех был десятилетним мальчишкой, чем и решил воспользоваться на полную катушку, и мои сладкие речи наоборот сумели умилить здешнюю хозяйку.