Я смотрел на то, как Джонни в поте лица пытается подобрать сложнейшую комбинацию из трех плохо отрисованных клубничек и старался не улыбаться.
Чтобы активировать лазейку — нужно просто повернуть шар в правильном порядке. Вот только это все бесполезно, если ты не Артур Готфрид.
— Что-то я… — брови Джонни шевелились так же активно, как и его извилины.
— Можно-ка?..
Я протянул ладонь к парню, и тот, недоверчиво покосившись, всё же передал мне сферу.
— Джонни, — на моем лице расцвела улыбка, — ты всё разгадал!
— Да? — откровенно удивился тот. Вся команда глядела на нас двоих, и я ткнул пальцем в последнюю фигурку и тут же передал артефакт парню.
Спецэффекты начались как раз в тот момент, когда Джонни взял сферу — выглядело так, будто артефакт среагировал именно на него. Свечение шара начало набирать обороты.
Джонни выпучил глаза и поднял артефакт повыше, держа буквально над головой. Впрочем, он, как и все остальные, смотрели не туда — шар был лишь ключом. Ключом зажигания, в каком-то смысле.
Скрежет и грохот камня заставили всех подскочить — даже я честно изобразил удивление, когда небольшая платформа — та часть постамента, на которой возвышалась моя же статуя — отделилась от монумента.
Пока вся группа удивленно переглядывалась, я в два шага вскочил на платформу.
На месте мы будем явно быстрее, чем через три дня.
— Джонни, — я хмыкнул, — да ты, кажись, избранный.
* * *
Чёрт бы побрал их самонадеянность.
Командир отряда оглядел остатки своей группы почти безнадёжным взглядом. В живых — вместе с ним — оставались всего четверо. И как так вышло?..
Казалось бы, что может произойти с группой из десяти человек? Лучшее вооружение и технологичные экзокостюмы, тщательная подготовка, запас провианта… Шесть лет опыта походов в Туман, в конце концов. Достаточные основания для того, чтобы выйти заранее, не дожидаясь большой экспедиции, рискнуть и сорвать куш; всё же Крейн платил немало. А риск… это неотъемлемая часть любой вылазки в Туман.
Но каждый раз, когда подобное дерьмо случается, ты осознаёшь, насколько же был к нему не готов.
Самым гнетущим было… то, что ничего не происходило. Никаких тварей из-за угла, драк, крови. Ничего привычного и обыденного для любого Плутающего.
Вот только из десяти их осталось четверо, и они уже третий день блуждают по этому грёбаному бесконечному подземелью.
Отряд шёл вперёд, почти не останавливаясь; командир и сам не знал, что за чувство вело их вперёд, не давая развернуться — может, то же самое, что кололо иголками их разум всё это время? То же, что заставляло видеть в каждой тени и каждом звуке свой худший кошмар? То же, что одного из них застрелиться на месте?