Ильин вошел внутрь, поднялся по широкой лестнице. На площадке высился бронзовый памятник. Ильин всмотрелся - и сердце его застучало глухо и часто. Он медленно, стараясь не обратить на себя внимание, пересек улицу и подошел совсем близко к скульптуре.
На пьедестале, выполненном в виде ракеты, стоял он, Ильин, таким, каким он был в день отлета. В комбинезоне, без шапки, лицо спокойно смотрело в небо. Бронза и мрамор сверкали в лучах солнца. На цоколе были выбиты буквы: "АНДРЕЙ ПЕТРОВИЧ ИЛЬИН
Пионер космоса.
1938-1977 г."
Кровь бросилась в лицо Ильин, чтобы успокоиться, стал считать пульс... Значит, не забыли. А он, чудак, думал... Эх, как бьется сердце - 100 в минуту!.. Ну, что ж - приятно поглядеть на собственный памятник. Только дату придется, конечно, исправить. В 1977 году он не умер.
На втором этаже Ильин повернул в тихий прохладный коридор. На дверях висели таблички: "Кафедра асгронавигации", "Физическая лаборатория", "Кафедра реактивной техники", "Кафедра радиотелеуправления"... Очевидно, в этом здании работали не только исследователи, но училось и молодое поколение космонавтов. Такого Института не было 12 лет назад.
Сейчас в аудиториях было пусто - летнее время. Только за одной дверью читали лекцию. Ильин прислушался. Медлительный хрипловатый голос показался ему знакомым.
- Сегодня, друзья мои, - говорил лектор - вы впервые пришли в наш Институт. Вы хотите посвятить себя звездоплаванию, этой трудной и благородной отрасли человеческого знания. Наука эта, возникшая совсем недавно, требует от человека всей его жизни, требует самоотверженности и смелости. Вы знаете, что за последние годы было совершено не так много полетов, и первый из них закончился гибелью единственного пассажира - моего руководителя и друга, конструктора Ильина.
"Рюмин?" - узнал Ильин. Он сразу вспомнил врезавшиеся в память последние часы перед стартом.
- Причины аварии ракеты Ильина так и остались невыясненными, - продолжал Рюмин. - Вероятнее всего, ее повредили метеориты. Неудача заставила нас проверить всю конструкцию и задержала следующий полет на два с половиной года [шесть с половиной лет. ] И самое грустное, мы потеряли талантливого конструктора, который так много мог бы еще сделать. Нельзя было посылать в первый полет такого ценного человека. Я отговаривал его, я предлагал сам полететь вместо него. Но Андрей Петрович, к сожалению, был честолюбив...
"Что он говорит? - подумал Ильин. - Никогда не было такого. Не уговаривал, не предлагал. Наоборот, сказал, что нечего волноваться. Зачем он городит эту ложь?"