Другой тезис, восходящий к Мишелю Фуко, заключается в том, что нарушение приватности обладает функцией надзора и нормализации, принуждая членов общества к стандартизированному поведению и превращая девиантов в извращенцев. Вторжение в приватные зоны осуществляется для того, чтобы обнаружить те или иные девиации, а затем подвергнуть исключению все, что выбивается за принятые рамки. Унижение здесь заключается в том, что девианта превращают в существо, не отвечающее критериям нормального человеческого существа, притом что только нормальный человек может считаться собственно человеком. Девианту таким образом отказывают в человечности. Не следует забывать и о том, что функция нормализации человеческого поведения через надзор, посредством незримого ока, является одним из признаков любого современного общества. Тоталитарные институты современного государства, такие как тюрьма или психиатрическая клиника, суть прототипические примеры, с помощью которых можно вскрыть тенденцию ко все большей нормализации через надзор, исключающий девиантов из человеческого общества.
Сплетня порождает чувство принадлежности и знакомства, которые, в свою очередь, порождают презрение. В традиционном обществе сплетня даже в тех случаях, когда она действует открыто и направлена на бичевание пороков, принимает как данность человеческие слабости своих жертв. Традиционная сплетня демократична. Она создает демократию пострадавших: «Давай-ка не заносись. Мы знаем все твои слабость, большие и маленькие». Вторжение в приватные сферы в традиционном обществе сплетни не направлено на то, чтобы исключить человека из общества, не говоря уже о том, чтобы отказывать ему в праве называться человеком. Совсем наоборот, сплетня, во многом основанная на вторжении в приватность, создает чувство принадлежности к группе, вязкое и сентиментально окрашенное. В современных тоталитарных обществах принадлежность к роду людскому определяется соответствием очередной модели «нового человека» в том виде, в котором таковая встроена в идеологический фундамент конкретного режима. В традиционном обществе сплетни она определяется интимизированным характером социальных связей и принятием человеческих слабостей.
В массовом обществе сплетни вторжение в частную жизнь затрагивает прежде всего людей богатых и знаменитых. Знаменитые люди в такого рода обществах зачастую стараются защитить себя с помощью телохранителей и высоких стен. Только мощный фотообъектив очередного папарацци позволит нам разглядеть вывалившееся брюшко знаменитости или плешь у нее на макушке. Типичные жертвы подобных обществ – люди влиятельные и знаменитые. Но даже такие люди имеют человеческое достоинство, и в достойном обществе они могут и должны получить право на его защиту. Вопрос, однако, состоит в следующем: ставит ли сплетня знаменитых людей на место, превращая их в обычных людей – возможно, обижая их, но не унижая, – или она и в самом деле заставляет нас смотреть на них как на нечто не вполне человеческое? Влияет ли сплетня исключительно на публичный имидж знаменитости – или еще и на внутренний образ себя? Очевидный ответ, который, впрочем, не позволит нам существенно продвинуться вперед, заключается в том, что многое зависит от типа сплетни. Генрих Белль в романе «Потерянная честь Катарины Блюм» попытался показать, как обычный человек утрачивает себя в результате вмешательства средств массовой информации в его частную жизнь. Катарина Блюм представляет собой скорее концентрат реальности, нежели типичный случай, но мы понимаем, что в том случае, если человек не защищен броней власти и славы, вмешательство в его частную жизнь способно всерьез подорвать его самоуважение.