– А вот Вагнера я не понимаю! – вальяжно протянул я, стараясь нащупать нужную струну в её душе. – Не потому что его любили фашисты, и не потому, что он был полный засранец по жизни и трахал жену товарища, а потому что его музыка слишком немецкая. Так же как фильмы Де Сика слишком итальянские для того, чтобы завоевать мировую славу. Хорошо, но русскую душу не греет. Глинка и Анненский – вот что надо смотреть и слушать русскому человеку перед сном!
«Что я несу? – подумал я. – Пьяный бред! Завтра будет стыдно вспоминать. И чего она доскреблась со своей музыкой! Интересно, мой магазин ещё работает? По пиву – и забыться! Кстати, там одна продавщица регулярно строит мне глазки, а на днях интересовалась – не могу ли я ей показать, какого цвета вода в кастрюле, когда я сварю цветные макароны? Ей страсть как любопытно!»
– Дело в том, что у меня есть два билета в органный зал, – взвешивая каждое слово, негромко сообщила мне таксистка, – на завтра. На семь вечера. Если хотите – один билет ваш. Выступает знаменитый органист и скрипка. Будут играть редкие произведения восемнадцатого – девятнадцатого веков.
– Вопрос можно: а кому предназначался второй билет? – тоже почти шёпотом спросил я.
– Второй билет предназначался одному человеку. Но этот человек купил два билета в ночной клуб на Пенкина. Он тянет меня туда, а я его – сюда. А поскольку тянуть меня против моей воли – дело бесполезное, то мы идём каждый по своим интересам. У нас такое случается.
– Хорошо, – подумав немного, ответил я, – только я оплачу вам цену своего билета. И второе – у меня нет приличного костюма, так что я надену чёрные джинсы и рубашку без галстука. В таком виде можно слушать Моцарта?
– Замётано! – нарочито грубовато ответила она и выставила на уровень головы упакованную в кожу ладошку.
Мы стукнулись, обменялись номерами телефонов и договорились встретиться у входа в зал минут за двадцать перед концертом. После чего она сыграла желваками и нажала на газ. Я попросил немного сбавить скорость, якобы чтобы полюбоваться ночным Красноярском. Она скинула до сотни, и вскоре мы прибыли к моему дому. Я попрощался с нечаянной знакомой, взял два пива и пошёл домой.
* * *
– Ты зачем моего дядьку Васю убил, мерзота?
Дед даже рта не успел открыть и теперь смотрел на меня непонимающе. Пёс удивлённо поглядел снизу вверх на хозяина, потом перевёл взгляд на меня, лёг и скривил рот.
– Он моего дядьку на операционном столе зарезал! – обратился я к собаке. – Он же оказывается врач? Клятву небось давал? Как твоя клятва звучала? Обязуюсь помогать всем больным фашистам, лесным братьям и бандеровцам? Ты раненого офицера на операционном столе убил! Кто ты после этого?