Однако рассказать я хотел не о глобальном, а о Колеколе. Коновалов выглядел классическим советским бичом. Зимой он жил в какой-то общаге и зарабатывал на жизнь тем, что копал могилы на городском кладбище. О своём существовании зимой советский геологический бич рассказывать не любит. Потому что человек он хоть бывший, но интеллигентный, а всё, что зимой с ним происходит – происходит как во сне. Потому что трезвым в это время года бич бывает редко. Руки у таких людей, как правило, золотые, и на бутылку водки заработать – не проблема. Поэтому к весне вид у них такой же, как и запах. С первыми лучами весеннего солнца бичи с почерневшими лицами, на трясущихся ногах начинают подтягиваться в отделы кадров различных геологических организаций. В апреле-мае уезжают в тайгу, где без водки да на свежем воздухе быстро входят в форму, набирают вес и перестают жаловаться на боль в желудке.
Коляколя копал могилы на Бадалыке. Как у любого советского предприятия, у этого кладбища тоже имелся план: двадцать пять покойников в месяц. На законный вопрос персонала – как перевыполнить пятилетний план и получить звание ударника соцтруда? – директор хитро улыбался и пожимал плечами: мол, идите с топорами в ближайшую деревню. Вообще, на кладбище Коновалову жилось так хорошо финансово, что к весне он начинал ловить под кроватью зелёных человечков. Несколько раз его отправляли лечиться, но лучшего профилактория для алкаша такого рода, чем геологическая экспедиция, видимо, не существует. Летом, с началом полевого сезона, он устраивался в ГСЭ горняком и копал те же могилы, но с другой целью. Невысокий, жилистый, бородатый, редкозубый, с пожелтевшими от курева усами. Немногословен, опытен в тайге, уважающий начальство, но изредка даже в тайге уходящий в классический русский запой. Зарабатывали горняки с кубов: чем больше выкопал, тем больше получил. Поэтому у каждого уважающего себя горняка имелся свой инструмент: кайло, подборная и штыковая лопаты, который ездил с ним из сезона в сезон. Для лопат работяги делали специально изогнутые черенки из берёзы, кончики кайла перед сезоном оттягивали и закаляли, превращая на пару вечеров кухонный таган в настоящую кузницу. Двое наших горняков – Коновалов и Шакун – работали примерно одинаково, на совесть, поэтому для упрощения расчетов начальник считал общие кубы, а потом сумму делил на два. Кубов оказывалось столько, что бухгалтерия, открывая отчёт за месяц, выпучивала глаза и заявляла, что человек лопатой столько выкопать не может, и начальник занимается приписками, а это уже тянет на статью. Но, узнав, что это не просто горняки, а Коновалов и Шакун, только говорили: «А-а-а, ну тогда вопросов нет!» и смело писали в графе зарплата цифру 400.