– Лариса, заткни уши! Я тебе что-то скажу, а ты по губам попробуй прочитать!
Та заткнула уши. Толстый дважды гулко испортил воздух и облегчённо произнёс:
– Фу! А то с утра живот пучит. С компота, наверно. Хоть регулятор громкости в задницу вставляй!
– Ты сказал: с Новым Годом, дорогая любимая Ларисочка! – догадалась жена.
– Почти в точку! – с непробиваемым видом подтвердил муж.
Средний, чтоб не захохотать, закусил губу и быстро пошёл вперёд, тем более, что автобус уже стоял, открыв двери. Душевно попрощавшись и поклявшись писать, он залез в автобус. За рулём сидел Цыган, на капоте сидела девочка. Средний подал два рубля, малышка быстро отсчитала ему тридцать три копейки. Следом вошла бабушка и засюсюкала:
– Ой, какая кассирша у нас молоденька! Тебя как зовут?
Девочка подала ей сдачу и тихо произнесла:
– Никак. Проходите по салону, не стойте в дверях!
Озадаченная бабуля смолкла и, сев за спиной Среднего, вздохнула:
– Бедный ребёнок!
Всё было, как два дня назад: дорога, водитель, пейзаж за окном, но какое-то тусклое: ведь праздник не «будет», а «был». До города он добрался без приключений. Автобус не застревал в сугробах, проводники не кидались банками, проспать станцию Минусинск было невозможно: там выходило полвагона. В девять утра он, не заходя в общагу, с поезда пошёл на работу. Пройдя по длинному, уже в дыму коридору, он зашёл в кабинет и сел за свой стол. Коллеги уже были на местах. Кто курил, кто заваривал чай, кто слушал радио.
– Ну, как съездил? – поинтересовались у него
– Да, как сказать… В общем, нормально. Но следующий Новый Год я буду справлять с родителями, дома.
– Идите вы к чёрту со своим котом! – прорычал Калачёв, кое-как попал рукой в рукав и выскочил из квартиры.
– Попадётся сейчас соседская афафка – растерзаю! – подумал он и пошёл вниз по лестнице. Старая собака сидела на своей вонючей тряпке у дверей на втором этаже и смотрела ему в район коленок. По мере продвижения коленок собачья морда опускалась всё ниже. Хозяева-алкаши не пускали её домой уже два часа, сидеть в коридоре было холодно и неловко, она была маленькая и старенькая, и старалась не глядеть в глаза человеку, от которого исходило столько злости. Игорь подошёл к ней вплотную.
– Сидишь? – грозно спросил он дворнягу.
– Сижу! – сказала бы собака, если бы умела.
Флюиды злости парализовали её волю, она потупилась, сильнее прижалась к двери и думала только о том, чтоб хозяева быстрее впустили её в квартиру, заразы.
Человек постоял около несчастной псины секунд двадцать. Злость прошла.
– И мне тоже хреново, – буркнул Игорь и пошагал вниз по ступенькам.