Этот мысленный диалог я вела сама с собой уже вторые сутки. Я выписалась из городской клиники, но Бенефис насильно запер меня в моей же квартире, сказав, что, так как тот, кто попытался меня отравить, до сих пор не найден, я должна сидеть дома. Я попыталась было возразить, что уж днём-то на людях вряд ли кто на меня нападёт, но Бенефис припомнил отравление в общественном зале телепортаций, и мне пришлось прикусить свой язык. Вечерами мой теперь уже жених приходил домой и рассказывал различные истории, делился новостями, но дни я обязана была сидеть под замкóм, и самой страшное было то, что я осознавала, как медленно, но верно квартира, которую я снимала у мистера Гризли уже много лет, стала превращаться в ненавистную тюремную камеру. Поверх всех окон и входной двери Бенефис установил защитные чары, которые должны остановить любых нежелательных гостей. Если ещё несколько месяцев назад Бенефис фактически запрещал мне работать, и я пыталась хоть как-то этому сопротивляться, то сейчас он запретил мне выходить из дома на правах будущего супруга, а я кляла себя за то, что даже перестала сопротивляться его собственническим замашкам.
Разговоры о предстоящей свадьбе меня только нервировали, вызывая глухое раздражение. Не радовали даже пирожные и кофе, заботливо приготовленное лично Таром, и принесённое после работы женихом. Стоит отметить, что Бенефис, после того, как я согласилась стать его женой, в противоположность мне стал особенно внимательным и даже чуточку хозяйственным. Он заменил магические кристаллы подогрева воды в моём санузле и принёс однажды устройство для готовки моего любимого напитка. Однако всё это вызывало во мне лишь горькое чувство досады. Бабушка Ирма, впрочем, как и сам Бенефис, списывали моё плохое настроение на то, что я вынуждена днями и ночами сидеть в квартире, и на разгуливающего где-то на свободе убийцу. Я же прекрасно понимала, что на самом деле, далеко не это меня беспокоит.
Я дотронулась до мочки уха и тут же зажмурилась, затаив дыхание. А вдруг он спит? Вдруг он не услышит? Нет, что за бред я несу, как можно не услышать собственный мыслепередатчик…
— Лоли? — я услышала такой родной голос с томительной хрипотцой и с силой закусила нижнюю губу.
— Дарион… — прошептала я.
— Что-то случилось? — Дарион общался со мной мысленно, но я всё равно уловила встревоженные интонации. — Ты так и не связалась со мной, когда Адам передал мыслепередатчик. Я думал, ты не хочешь разговаривать.
— Да… то есть нет, это не так, — я запуталась в собственных словах. Интересно, а он уже знает или нет? Ему кто-нибудь сказал?