Игольник не произрастает на территории Таршера, у нас нет пустынь. Отчим ввёз первую пробную партию этих специи из самой Мустафании. Сами по себе семена игольника придают пикантный вкус блюдам и абсолютно безвредны. Обычно их добавляют в салаты или десерты, но никогда — в мясо брюхосвинов. Коренные жители далёкой страны не едят брюхосвинов, считая их мясо переносчиком всевозможной заразы. Когда Леон покупал семена игольника, ему настойчиво рекомендовали не есть это животное. Я была бы не я, если бы не заинтересовалась этим феноменом, и не решилась бы дома на блюдо из брюхосвина, приправленное пустынным игольником.
На моё везение, как только я приготовила запланированное кушанье, меня отвлекли дела по работе, и пришлось уйти из дома. Вернулась я лишь поздно вечером, позабыв про еду на столе. Каково же было моё неподдельное удивление, когда я обнаружила, что брюхосвин является питательным веществом для этого странного растения, а семена игольника набухли и покрылись пупырышками. Похоже, не мясо брюхосвинов в Мустафании заразно, а семена игольника, которые всюду добавляют в блюда, смешиваясь с кровью этого животного, начинают прорастать прямо в кишечнике человека, таким образом, даря ему непередаваемую гамму ощущений. Разумеется, ни один лекарь не может диагностировать паразитов в организме больного, потому что их попросту нет, но именно на червей, как я думаю, больше всего похожи жесткие семена игольника, начавшие покрываться буграми.
Всего неделя или другая, и семена полностью выйдут из Эдика и Рика, но до тех пор им придётся изрядно побегать с редкой неизлечимой болезнью по целителям Штолле. То-то будет смеху, если со своей пикантной проблемой они обратятся к одним и тем же людям. Уже предвкушаю, какие слухи поползут об этих двоих, а также непристойные предположения, каким способом заразились этой болезнью двое мужчин.
Когда я сделала своё чёрное дело, мне чуточку полегчало. Официант вышел из кабинета, где сидели отчим и его деловой партнёр, кивнул мне в знак приветствия и покатил столик на колёсиках к следующему кабинету. Я с мрачным удовлетворением наблюдала, как мужчина в ливрее взял два блюда с отбивной из брюхосвина и зашёл в соседнюю дверь. Сама же я оправила платье и зашла в кабинет к Леону Трейтсу и Гордану ан Бакшаху.
Раскрасневшийся от споров Гордан снял с себя верхний халат и чалму, которые принято носить в Мустафании, а также засучил рукава рубашки. На его лбу выступила испарина. Леон выглядел не менее уставшим и раздражённым. Еда на столе была почти не тронута. Похоже, мужчины, занятые горячим обсуждением договора, даже не заметили того, что я выходила из кабинета ресторана. Уж я-то знаю, как профессионально умеет торговаться мой отчим, но, видимо, этот Гордан тоже не лыком шит. Поразительно, но третий час они проходятся по одним и тем же пунктам договора и никак не могут найти устраивающие обоих условия.