В шуме аплодисментов и криков «ура» оркестр заиграл тимуровский марш. Его подхватили десятки голосов. И хотя мотив был старый и не ахти какие слова, — песня всем понравилась.
Когда в зале все успокоились, вышел Костя Широков. Ему было поручено объявить программу вечера. Костя не обошелся без своих «трах-бах», чем немало повеселил аудиторию.
После перерыва показали два ленинградских киножурнала, потом был концерт самодеятельности, а в заключение, конечно, состоялись танцы.
Силаевский оркестр играл с таким веселым подъемом и воодушевлением, что многим захотелось танцевать. Толя то дирижировал оркестром, то сам играл на корнете. Его круглая румяная физиономия от усилий и оживления стала совсем пунцовой.
Гриша Буданцев отозвал его, и они вышли во двор.
— Вот, друг мой, Толя! Как все хорошо! Правда? — весело обнял Буданцев товарища.
К ним присоединились Коля Демин, Бунчук и другие ребята.
Подбежала Аня Баранова и Наташка.
— Осуществилась наша мечта! — сказал Буданцев и показал на светящиеся буквы над входом. — За последнее время я часто видел во сне эти надписи.
Наташка не отрываясь смотрела на него. Он поймал этот взгляд, и она тотчас смущенно воскликнула:
— Ой! Посмотрите, — какое красивое небо!
И все посмотрели на изумрудное небо — этот первый предвестник белых ночей. В нем зажигались и мигали ясные майские звезды.
Девочки готовились к экзаменам сообща. Собирались то у Ани Барановой, то у Наташки. У нее теперь тоже была отдельная комната, — старшая сестра уехала на освоение целинных земель. Романтика этого героического похода комсомольцев увлекла Наташку. Она представляла себя в мечтах осененной каким-то сказочным успехом, о котором заговорили все и даже написали в газетах. Но что это мог быть за успех такой, — она не знала… Может быть, рекорд никому не известной трактористки, вспахавшей неисчислимые гектары целины. Или… А вот что «или»? Словом, очень отличилась чем-то Наташка — первогодка-комсомолка. Все обратили внимание и, в частности, конечно, Гриша Буданцев. Он узнал об этом из газет или по радио. И так стал досадовать на себя: «Как, это та самая Наташка, на которую я дико наорал? Назначил свидание в клубе ровно на шесть часов вечера, а пришел неизвестно когда. И она, перечитав все газеты и журналы, ушла. Может быть в слезах, и навсегда. Ах, она такая красивая, умная и энергичная! Как я раньше не заметил?!»
Но предаваться мечтам особенно долго было нельзя. Предстояли трудные экзамены за семь классов. Русский устный надо было сдавать за пятый, шестой и седьмой классы. Очень пугала Наташку письменная алгебра.