Эмилия помахала охраннику, открывшему ворота; она съехала в гараж, нашла свободное место возле лифта. Запирая машину, Эмилия поняла, что забыла еще одного члена семьи, что, в общем, неудивительно. Приемный ребенок. Она сама. Роль, про которую в семьях иногда забывают и которую некоторые даже не считают полноценной.
“Хаммарбю-Шёстад?” — подумала она, поднимаясь в лифте. Он стал одним из центральных районов города недавно; некоторых он привлекает, но другие смотрят на него иначе — как на нежеланного, незваного гостя.
В отделе ее остановил один из техников.
— Как все прошло утром?
— Мне кажется, нормально. Они много плакали.
Мужчина, которого она подвезла утром до больницы Сёдера, прибыл сюда недавно, но он больше не одинок. Перед тем как попрощаться, он обнял Эмилию и сказал: как интересно поговорить с землячкой, которая почти всю свою жизнь прожила в Швеции.
Мужчину звали Джон Абиона.
Парень, у которого своя квартира
Больница Сёдера, март 2013 года
От февраля в воспоминаниях у Мерси остались стул возле больничной койки, папино лицо рядом, его запах, голос и теплые руки. От марта — прямоугольник окна, за которым тихо падает снег. Протянувшийся во времени миг, застывший, как акриловый рисунок у окна, унылый, несмотря на кричащие краски, закат.
Предполагалось, что пятая операция будет самой легкой, но она оказалась самой тяжелой, и Мерси несколько недель не могла принимать посетителей. Она в основном спала или таращилась в окно, ожидая, когда снова придет папа.
Может, папа был всего лишь сном, иллюзией вроде Сансет-Бич, с красками фальшивыми, как картинка на стене.
— Как ты себя сегодня чувствуешь? — Врач что-то записал в планшете.
— Так же, как вчера.
— Температура спала, — сказал врач, продолжая царапать ручкой по бумаге. — Инфекция под контролем, тебе больше не обязательно оставаться в одиночестве. К тебе гости.
Врач оставил дверь в ее палату открытой, и Мерси увидела на стене коридора чью-то тень.
— Значит, Луве и Алиса не соврали. С тобой и правда ничего не случилось, — сказала она, увидев, кто входит в палату.
Фрейя придвинула к кровати стул и села. Дрожащими тонкими пальцами убрала волосы за ухо. Длинные черные волосы, которым так завидовала Нова.
— Прости, — сказала Фрейя.
Мерси сжала под одеялом кулак.
– “Прости” — это мало.
— Как ты себя чувствуешь? Я все собиралась прийти, но…
— Я чувствую себя так же, как вчера.
Ожоги третьей степени, которые еще не зажили, хлыстовая травма шеи, пересадка кожи на бедрах, голенях и животе. Сто пятьдесят или двести переломов разной степени тяжести. В надежде, что она когда-нибудь сможет ходить, врачи поставили ей несколько титановых пластин.