Кевин затеял складывать на участке костер. Куча сломанных досок — осенью он чинил забор. К тому же пора заняться полом на веранде. Половицы у торца стали серо-зелеными от плесени, да и доски под коньком крыши выглядели неважно, хотя их и укрепили рубероидом. Как туда могла проникнуть влага? Может, сжечь все, да и делу конец?
Он сунул окурок в цветочный горшок и вернулся в комнату. На экране компьютера шел “Повар, вор, его жена и ее любовник” Питера Гринуэя, молодая Хелен Миррен играла жену вора. Драма близилась к грандиозному финалу, и Кевин сел на диван.
Джорджина, персонаж Хелен Миррен, вне себя от ярости и отчаяния; муж убил ее любовника. Убил весьма изощренным способом: заставил страница за страницей съесть любимую книгу. Обезумевшая от горя Джорджина как раз уговаривала повара приготовить ее возлюбленного, в буквальном смысле поджарить его, когда внизу экрана всплыло уведомление о новом письме.
Письмо от Луве Мартинсона.
Причиной, по которой писал Луве, был недавний приговор брату Кевина, вынесенный федеральным судом Хьюстона.
Приговор огласили восемь дней назад. Четыре года тюрьмы — слишком мало, Кевину эта новость отнюдь не казалась хорошей. Гораздо больше он обрадовался, когда получил назад йойо.
Он добыл и прочитал копии судебных протоколов. Потом позвонил Луве и спросил, как по его, психолога, мнению устроен его брат, как он мыслил и почему делал то, что делал. Они проговорили по телефону больше часа. Кевин объяснил, что его не так уж заботят совершенные братом преступления, те преступления, с которыми он сам ежедневно имел дело много лет подряд. Его больше интересовали вопросы “как” и “почему”, интересовала личность брата.
Здравствуйте, Кевин,
Я с большим интересом прочитал протоколы суда. Особенно допросы вашего брата, проведенные обвинением и защитой, а также заявление судебного психиатра.
Как я уже указывал во время нашего разговора, я не могу вынести клинического заключения, так как не беседовал с вашим братом лично.
Американские судебные психиатры пришли к выводу, что ваш брат не страдает никакими душевными заболеваниями, и я думаю, что их суждение верно. Однако, исходя из ваших рассказов, я склонен считать, что он проявляет нарциссические черты и его механизмы психологической защиты могут нести печать патологии.
Я убежден: ваш брат сознает, что его сексуальное влечение к несовершеннолетним ненормально. Чтобы защитить свое представление о себе, он сделал попытку приписать вашему отцу свои собственные извращенные наклонности. Это выразилось в подбрасывании ноутбука в дом отца и, конечно, в ролике, который записал ваш брат и в котором он принуждает малолетнюю девочку совершать сексуальные действия. Коротко говоря, он пытался таким экстремальным способом приписать свою вину другому.