— Ша! Всем отвалить!
Охрана расступилась. На залитом кровью асфальте корчился от боли Рэмбо. Харламов сбежал по лестнице, подскочил к нему, пнул и бросил в лицо Кресту.
— И чо ты мне пел, шо он за границей?
— Лоханулся я, Алексеич, ты как в воду глядел! Его, падлу, сняли тепленьким с бабы! — признался Крест.
— Гад, за пушку хватался, не успел, я ему по рогам дал! — прихвастнул Веретено.
— Да заглохни ты со своими рогами! — прикрикнул на него Харламов и набросился с вопросами на Креста. — Где Паша? Чо с ним? Живой?
Тот, пряча глаза, пожал плечами.
— В незнанку играет! Надо потрошить гада, пока не поздно, может еще успеем тех крыс перехватить, — предложил Веретено.
— Не здесь, мне его говна не надо! Везите эту падаль на живодерню! Я туда подъеду с Гасаном, у него своя предъява к Раздольнову, — распорядился Харламов и, сутулясь, побрел в дом.
Крест вместе с Веретеном снова загрузили Рэмбо в багажник, к ним присоединился Кувалда со своими торпедами, и они поехали за город на заброшенный кирпичный завод. Перед тем как отправиться вслед за ними Харламов позвонил Гасану — главарю кавказской преступной группировки. Тот, услышав о захвате Рэмбо, забыл о недавних терках с «синяками» за вещевой рынок на Шарташе и не упустил возможности, чтобы отыграться за потери на Двуреченском титановом комбинате. Договорившись о месте и времени встречи, Харламов в плотном кольце телохранителей покинул дом-крепость, занял место в бронированном джипе и в сопровождении эскорта из двух машин выехал к кирпичному заводу.
Час назад прошел по-настоящему весенний, теплый дождь и смыл последние следы затяжной уральской зимы — прошлогодние листья и мусор. Южный ветер очистил небо от свинцово-сизых туч, и на лазурном небосклоне весело засияло солнце. Оно беззаботно плескалось в лужах и веселыми зайчиками скакало по окнам и витринам магазинов. В его ярких лучах блеклые краски сурового уральского города и бледные лица уральцев ожили и окрасились нежными оттенками.
Харламов ничего этого не замечал, нахохлившись как сыч, он немигающим взглядом вперился перед собой. Его лицо напоминало застывшую маску, на нем жили только одни глаза, и в них полыхал неукротимый огонь мести. Вывело его из оцепенения появление Гасана. Тот поджидал на развилке с Каменск-Уральским трактом и занял место в колонне, дальше по ухабистой, поросшей бурьяном дороге, кавалькада машин проехала к заброшенному кирпичному заводу. На шум из пролома в стене печи для обжига кирпича показался Веретено и позвал:
— Сюда! Сюда!
— Давай туда! — приказал Харламов водителю.