Все-таки фамилия Иннокентьев жгла память Петра Ивановича. "Какой Иннокентьев, что за Иннокентьев? - размышлял он, укладываясь спать,- И что у них было? Когда?.. А ведь что-то было серьезное, раз она даже испугалась, что могу воспользоваться фактом и отнять Андрюшку. Эх, напрасно я ей все открыл с перепугу. Нужно было сделать вид, что я о ней все знаю, и выудить у нее потихоньку. Тогда бы я действительно о ней знал-а она обо мне нет! Вот дал маху...-Он досадливо покосился на книжную полку.- А все потому, что меня эта чертова книженция привела в полное расстройство. Собственно, даже и не она. Просто сей "прибор" пробудил что-то во мне - какие-то чувственные, дословесные представления о совершенное, истинном, справедливом. Они есть в каждом человеке. Они самый суровый наш судья; судья, который все запоминает, учитывает любое - пусть не понятое, не высказанное, только почувствованное несовершенство, фальшь, неправду... Страшный судья!"
Но это были спокойные академические мысли. Главное-то Петр Иванович теперь знал.
V
А несколько дней спустя на "Книгу жизни" нарвался Андрюшка: рылся на книжных полках.
- О, этой у нас не было! Пап, это ты из Москвы привез? Можно, я почитаю?
Первым движением Петра Ивановича было отнять у сына опасную "книгу". Детям до шестнадцати... Но он тут же одумался, внимательно посмотрел: мальчик с худым лицом и уклончивым взглядом стоял перед ним "Что я .о нем знаю? Что он знает о себе? Но... постой, постой!" Петр Иванович перебрал в памяти: что в его "Книге жизни" было сказано о родителях? Ничего предосудительного - во всяком случае в Андрюшкины годы; тогда он все в матери, в отце, а затем и в отчиме принимал как должное.
- Что ж, почитай.- Посмотрел на сына и повторил многозначительно: Почитай, почитай...
Рано утром Петр Иванович ушел на работу. С сыном он встретился лишь вечером. Андрюша с ногами сидел на диване в его комнате, искоса поглядывал то на книгу, лежавшую рядом, то на отца. Глаза у него были красные, выражение лица несчастное и затравленное, "Так,- отметил Петр Иванович,- и ему перепало на орехи".
- Ну, сын,- произнес он, садясь на другой край дивана и устремив на Андрюшку проницательный взгляд,- прочитал?
- П-п-прочитал...
- Н-да-а... - протянул Петр Иванович, нагнетая атмосферу. ("Ох, нечисто у Андрюшки!") -Что же это ты, а? Как же ты дошел до жизни такой?
- Пап, да я... я только один раз! - покаянно захлюпал маленький грешник.Я не хотел, а Левка с Сашкой стали смеяться, и я...- И он, понимая, что теперь ему никогда и ни в чем не оправдаться, опустил голову.