— Почему пока? — уточнил Мирагин.
— Сбежит! — уверенно ответил Руднев. — Он ведь о чём-то таком догадывался… о чём вы говорили. Всё мне нашёптывал, что до него и в России доберутся, что напрасно полез в эти дела… Говорил, что у него есть очень полезные контакты в Штатах. Чуть ли не на уровне Сената. Люди, которые в обмен на информацию остановят охоту. Я, признаться, до конца его не понимал… То есть, теперь ясно, что вообще не понимал. Мне до последнего казалось, что речь идёт о криминале. А он сообразил — политика. Умный мужик, ничего не скажешь!
— К этому умному и придут, — уверенно произнёс Мирагин. — Возможно, уже сегодня. Появление Сахновского в Штатах исключено. Он обязательно подставит тех людей, с которыми попытается выйти на контакт. Этого не допустят!
«Там и будем ждать невидимок», — догадался Руднев.
— Я вся понял! — воскликнул Руднев. — Сегодня же…
Генерал засуетился, попытался встать.
— Хорошо, что вы поняли, — сказал Мирагин.
Олег Михайлович замер.
— Потому что крупняков, как вы выразились, осталось не двое, а трое. Третий — вы! Не думайте, что ваши лампасы их остановят. И ещё…
Мирагин бросил на стол визитку.
— Карточку храните на работе, с собой не носите. Связывайтесь со мной напрямую. Вы теперь больше всех заинтересованы в быстром и успешном расследовании дела Осипова. Так что по этому направлению я буду работать с вами напрямую. До свидания, генерал!
— Да… До свидания, Игорь Игоревич, — ответил генерал.
И Мирагин понял, что теперь служивый — в страхе и смятении.
Информация о грядущей «мягкой революции» его не смутила, это его коммерческие интересы и безопасность не затрагивало. А «первая задача» — для генерала посерьёзней будет.
Это уже угроза!
И вот за собственную шкуру он будет драться. И землю носом рыть!
«Хорошо, — подумал Мирагин. — Хорошо!»
Он и не заметил, как вошли незваные гости в его кабинет…
«Групповая терапия в семь тридцать утра. План занятий был подготовлен мной ещё накануне. Опять эта история с рисунком… Марсель увлекается.
Я отобрал шесть человек. Кураторы до сих пор не могут понять, по какому признаку. Они не могут понять, что объединяет этих шестерых и каковы были критерии моего выбора.
Не агрессивность и не вопиющая антигуманность их поступков были причиной моего особого внимания к их судьбам.
Людей агрессивных, жестоких, попирающих нормы так называемой общечеловеческой морали, хватает и среди пустоголовых, бездушных обывателей, составляющих основную массу так называемых «нормальных людей», чья нормальность определяется лишь их неспособностью воспринять внешнее корректирующее воздействие высшей силы, крайней примитивностью их мышления (в лучшем случае замещающей творческой начало уродливым суррогатом «креативности», т. е. эрзац-творчеством) и их принадлежностью к доминирующей социальной группе «адаптированных приматов».