— Я…
— Или вы вообразили, что если у вас есть основания побаиваться полиции, — Конрад бил наугад, но удар явно достиг цели, — то у меня они тоже имеются, причем бóльшие, чем у вас? Решили ради разнообразия побыть не обвиняемым, а обвинителем? И как, понравилось?
Снова собравшиеся все вместе Стефанидесы отозвались чем-то, до крайности напоминающим лошадиное ржание. Сержант дождался тишины и так же размеренно продолжил:
— Я не стал вас убивать вчера, хотя теперь мне кажется, что ваша смерть стала бы истинным благодеянием для вашей семьи. Не стану и сейчас. Дурак, подлец, и как верно заметила уважаемая супруга джи Стефанидеса, трус, вы — биологический отец моей дочери. Так что в какой-то мере я обязан вам. Но если вы переступите черту, я могу и позабыть об этом векселе. А вот это — для укрепления уже ВАШЕЙ памяти…
Плевалась огнем Берта, лопались и осыпались стекла в машине Кронберга, пули прошивали дверцы насквозь. Удовлетворенный результатом, Дитц опустил винтовку.
— А теперь — убирайтесь.
Ночь, благодатная и теплая, по своему обыкновению подкралась к вельду исподволь. Вроде бы только что было светло — и вот уже бархатная, изукрашенная огоньками далеких звезд чернота накрыла всё вокруг. Опытная воровка, ночь потихоньку набивала карманы красками, звуками, очертаниями предметов. Не слишком ухоженный огород растворился во тьме, а местоположение свинарника определялось только по сонному похрюкиванию. Курятника же и вовсе не было ни слышно, ни видно.
Работы оказалось довольно много, но сейчас её уже завершили. По крайней мере, сегодняшнюю работу.
Под чутким руководством Беттины Стефанидес разгребание углов прошло на редкость быстро и слаженно. Пока Диего и Хайнц собирали мебель, Вацлав, Рон и посмеивающийся Бронислав споро освободили помещение, попутно разобрав содержимое на нужное, ненужное и нужное условно. Компоненты первой и третьей категорий заняли место под навесом, вторую ждала скорая встреча с мусорщиками. Дверь починили, припасы разложили по ящикам.
Осколки стекла рядом с крыльцом, напоминавшие о насыщенной беседе с Кронбергом-старшим, Конрад собрал лично. Во-первых, не хватало еще, чтобы Руди поранил лапу. Во-вторых же, убирать должен тот, кто насвинячил. В Легионе прислуги не бывает.
Измученная долгим днем и нервотрепкой Лана спала в освобожденной от хлама третьей комнате дома. Девочку накормили — точнее, напоили — протеиновыми и витаминно-минеральными коктейлями, и она, едва умывшись, рухнула на теперь уже свою кровать. Когда Конрад крайний раз заглядывал к дочери, она лежала ничком, положив ладошку на голову пристроившегося рядом с кроватью Руди. Пес не возражал.