Со стены гримуборной на нас скалились музыканты ВИА «GoodOk», даже Казаков присутствовал на это цветной, вполне респектабельной по нынешним временам афише. А я стоял правым боком вперёд, маскируя таким образом примотанную к телу левую руку. Такие же Гольдберг нам подарил перед отъездом, успев на днях метнуться в саратовскую типографию и привезти оттуда штук пятьдесят. Остальной тираж ушёл на расклейку по афишным тумбам Саратова – Семён Романович не скупился, считая, что вложения (а вкладывались мы все) окупятся сторицей. Хотя, думаю, и без всяких афиш сарафанное радио разнесло бы по почти миллионному Саратову весть о приезде ставшего вдруг резко знаменитостью Максима Варченко и Ко.
На первом концерте творилось настоящее безумие. Не успели мы выйти на арену, как девичья часть публики зашлась одним нескончаемым воплем, отчего мне даже пришлось попросить зрителей вести себя хоть немного поприличнее. Вроде бы вняли, правда, едва начали исполнять «Когда идёт дождь», как девчонки завопили с удвоенной силой. Вот уж никогда не мечтал стать кумиром для девчонок пубертатного возраста. В первой моей жизни слушательницами песен подобного рода были дамы постарше, для которых я мог спеть и просто под гитару. А когда выступали с музыкантами в клубах, туда несовершеннолетних попросту не пускали.
«Когда идёт дождь» и «Моя любовь» пришлось исполнять на бис. Наверное, половина девушек в зале захлёбывалась в экстазе слезами. А мне то и дело на инстинктах казалось, что у меня на шее висит гитара, и руки сами тянулись к несуществующему грифу, забывая, что одна из них в согнутом состоянии надёжно «принайтована» к левой стороне тела.
– Ребята, это что такое было? – спросил по пути в гримёрку наш офигевший басист.
– А это, Александр, – важно заметил я, – не что иное, как всенародная любовь.
– Охренеть… Сколько в разных пензенских группах играл – но с подобным ни разу не сталкивался. Такое ощущение, что в Саратов приехали как минимум «Битлз».
– А как максимум? – сдерживая улыбку, спросил Валя.
Вместо ответа Саня только махнул рукой. А в гримёрку следом за нами влетел счастливый Гольдберг.
– Что творится, что творится, – захлёбываясь, простонал он. – Половина публики осталась в зале, девчонки кричат: «Максим, я тебя люблю!» Их никак не могут вывести… А ты ещё, Макс, не хотел ехать. Да разве добились бы мы такого эффекта без тебя?!
– Я не то что не хотел, я раздумывал. Так-то я на больничном, если что.
– Больничный больничному рознь. Вот если бы ты с ангиной лежал – тогда да, толку от тебя не было бы никакого. А раз можешь петь – так и нечего отлынивать, – довольно хохотнул Гольдберг.