С самим Гольдбергом пересекались как-то пару раз, но вряд ли он даже запомнил моё лицо. А вот у него внешность характерная, главной достопримечательностью на лице были выдающийся нос и густые усы. Плюс очки с линзами в почти круглой, немного сплющенной сверху оправе и кучерявая грива на плечах.
– Не то что знаком, так, слышал краем уха, – отмазался я.
– Тогда можете мне поверить на слово – это очень энергичный и при этом, что самое главное, порядочный молодой человек. Он сейчас преподаёт теоретические дисциплины в музыкальной школе № 1, но ему там, насколько я знаю, уже тесно, хочет чего-то большего. Вот пусть и попробует с вами сработаться. Как вы, не против попробовать?
– Да нет, можно, конечно, попытка, как говорится, не пытка.
– Вот и ладно, я ему… наверное, уже завтра позвоню. Думаю, он согласится с вами поработать, тем более с самим Максимом Варченко.
И сказал так серьёзно, не понять, подколол сейчас меня или в самом деле считает мою персону какой-то выдающейся. А в общем-то, на фоне лучших песен Октября Васильевича «18 лет» и «Милая роща» мои (хотя в основном заимствованные) вещи и впрямь выглядят на порядок круче. Не иначе в нём всё же засел червячок профессиональной зависти.
На следующий день после уроков отправились с мамой в санаторий имени Володарского. Насчёт санатория с бабулей я говорил вчера, метнувшись к ней сразу после занятий. Она, к счастью, меня признала, открыла дверь, а над предложением отдохнуть месячишко почти и не размышляла. Мол, надо так надо, да и то, засиделась я в четырёх стенах, как в тюрьме. Я даже не ожидал, что всё так легко получится, главное, чтобы она не забыла о своём обещании отправиться на отдых.
Глядя через забор, понимаю, что за последующие сорок во внешнем виде санатория лет внешне мало что изменится, разве что появится ещё пара корпусов. А административный находится сбоку от въездных ворот, так что на территорию санатория нам пока попасть не судьба.
Юлия Витальевна приняла нас сразу. Это оказалась немного полноватая женщина в районе пятидесяти лет, но при этом чувствовалось, как в ней буквально клокочет энергия. Её взгляд задержался на мне, она даже прищурилась, затем откинулась в кресле и с каким-то видимым облегчением произнесла:
– А вы ведь Максим Варченко, верно? Я всё думала, может быть, с однофамильцами имею дело, а сейчас вас увидела, и сразу вспомнила, что это лицо не раз мелькало в телевизоре.
Я согнул руки в локтях, выставив перед собой ладони:
– Сдаюсь, вы меня вычислили.
Все заулыбались, обстановка сразу же стала почти что доверительной.