– Откуда вы всё знаете, Александр Борисевичи? – совершенно не испугавшись, поинтересовался я.
– Так ведь земля слухами полнится. А уж в эстрадной тусовке, сам понимаешь, они разносятся в мгновение ока.
– Ну так что ж такого? Мы же с вами ещё не подписывали договор, а я посчитал, что те песни больше подходят Ротару.
А что, я вполне мог позволить себе говорить с мужем Пугачёвой если и не с позиции силы, то на равных. На них свет клином не сошёлся, в конце концов, могу закидать песнями любого исполнителя, сейчас уже, думаю, каждый будет рад со мною сотрудничать. Мне вот, например, Сенчина жутко нравится, и как певица, и как женщина. Возьму и ей что-нибудь подарю, пусть поёт на здоровье.
– Так за чем же дело стало, приезжайте с мамой в Москву, и подпишем наконец договор – уже без наезда, с нотками просительности в голосе предложил Стефанович.
– Надо подумать, в какой день нам будет удобнее, посовещаться с мамой… Ей уже как-то неприлично каждый раз отпрашиваться с работы. Думаю, следующая суббота нас устроит. А я уж, так и быть, отпрошусь у директора своего училища в какой уже раз… А может, вы сами к нам? – неожиданно пришла мне в голову мысль.
– То есть? – опешил собеседник.
– Нет, ну а что, нотариусы и у нас в Пензе есть, какая разница, подпись какого юриста будет стоять под документом? Если уж Алла не может, пусть вам выпишет доверенность, приедете один.
– Максим, – взмолился он, – ну зачем всё так усложнять? У нас с Аллой каждый день расписан буквально по минутам, может лучше всё-таки вы к нам? Тем более хлеб за брюхом не ходит.
Это ещё с какой стороны посмотреть, кто хлеб, а кто брюхо, подумал я, стиснув трубку. Но в целом я понимал позицию собеседника, не желавшего уступать какому-то малолетке. Ладно, чёрт с ним, не будем давить на его чувство собственной гордости.
– Ох, Александр Борисович, не хотите вы погостить в славном Сурском крае, – притворно вздохнул я. – А то бы я вам устроил экскурсию по памятным, так сказать, местам… Так уж и быть, постараемся в следующую субботу подъехать с мамой. Может, даже ещё какую композицию захвачу, тут у меня кое-что наклёвывается.
Пока я, честно сказать, не знал, что у меня наклёвывается, но стырить что-то было практически минутным делом. Память – великая вещь, особенно если ты вдруг оказался в прошлом и можешь из неё выудить массу полезной информации. В моём случае относительно не только событий в стране и мире, но и в плане музыки. Книги я принципиально не стал бы копировать, хотя, как с тем же Фандориным, соблазн имеется. А вот в боксе память бесполезна. Толку с того, что я знаю, кто выиграет следующие Олимпийские Игры в тяжёлом весе? Правда, если Афганистана не случится, может, и американцы подъедут. Хотя всё равно вряд ли кому по силам одолеть непобедимого Стивенсона. Разве что… Мне следующим летом уже будет 18, как раз можно на взрослом уровне боксировать. А набрать за полтора года пять-шесть кило – для растущего организма не проблема.