Да, жить в России стало невыносимо. Постсовковые нравы и быт ругали все, и бывшие правые, и бывшие левые, вольно или невольно противопоставляя загаженным обломкам славянской цивилизации ухоженый цветник современного Запада. Один из центральных постулатов повальной московской поведенческой моды гласил: есть шанс выехать на Запад - кровь из носа, используй этот шанс. Признание какого-нибудь оригинала в том, что его за границу не тянет и только поэтому он туда не спешит, в приличной компании сочли бы за дурной тон. Растопчин и не признавался никому, даже Елене. Сам себя, однако, не обманывал, знал прекрасно, что снова будет чувствовать себя в Америке немножко "не в своей тарелке", всякий раз, садясь в самолет до Нью-Йорка, он перебарывал извечную русскую, взлелеянную еще Емелей на печи, лень, рядился в чужой ритм, чужой темперамент, чужой оптимизм.
Честно говоря, с гораздо большим удовольствием Андрей помчался бы сейчас в Москву своей юности, тогда он оды был готов слагать ступенькам лестницы, ведущей к весенней реке, стотысячной чаше стадиона, где выигрывал "Спартак", Ленинградскому и Курскому вокзалам, последнему троллейбусу, ненаглядной Полянке, переулкам и бульварам Садового кольца, эскалатору метро, подарившему образ любимой, тихим поленовским дворикам Таганки. Той Москве, конечно, не доставало политических свобод. В той жизни царил враг рода человеческого КГБ. Дьявол опознан, и все бы хорошо, когда бы зло стала враждебной человеку вся истерично-кондовая, с маникюром на когтях, базарная российская жизнь.
В первых числах декабря Растопчин покончил, в основном, с делами и позволил себе маленькую передышку - принял приглашение давнего товарища (учились на одном курсе) Баскакова, архитектора из Ялты, навестить его бывшего, сокурсника, подегустировать южнобережные вина и заодно познакомиться ("мельком глянешь, и я буду уже тебе благодарен") с эскизами виллы - "модерн", которые Баскаков вымучивал для одного из крымско-турецких СП. Как художник Баскаков в свою звезду не верил, но земные дела проворачивать умел. Надежда была на то, что щедрый на идеи позер Растопчин, расслабившись на отдыхе и захмелев, не просто оценит эскизы, но войдет в творческий раж и, красуясь перед "жалким бездарным провинициалом", коснется всего спектра проблем, интересующих ялтинца - от привязки виллы к местности до стиля и цветовой гаммы интерьера. Андрей отправился в Крым.
Черное море штормило. Прибой аритмично, словно он страдал одышкой, ворочал тяжелую гальку. В прогалинах низких туч, желто-серых и рыхлых, как старый грязный снег, ледяно сквозила колодезная голубизна декабрьского неба. Ветер охотился за балконными, дверями Но с видимым удовольствием бил и мелкую дичь стекла в форточках, оставленных без присмотра. Его порывы гасли в густой и грубой хвое могучих кипарисов массандровского парка. Чайки барражировали вдоль окон верхних этажей гостиницы, зависали над перилами балконов, высматривали хлеб в мозаике осколков. Сквозь близкую паутину осыпавшегося горного леса просвечивали теплые пятна глинистых откосов и древнее серебро отвесных скал. К запаху сосен примешивался запах шторма, брызги летели к самому небу - над зимним молом появлялось видение огромного куста цветущей белой сирени, а через мгновение мутные потоки вновь водопадами устремлялись с бетона прочь, кромка пляжа круто уходила вниз, в пену грохочущего вала, море опять отступало, обнажая каменистое дно, полное вспыхивающих и тающих искр, темные скользкие травы, что, вытягиваясь, тянулись во след за умирающей волной, и песчаные проплешины с родинками мхов. От морских глубин, от волны и пустынного берега, сплошь заваленного мокрыми водорослями, тенями рваных облаков, солнцем и насквозь просоленными кусками дерева, веяло добрыми старыми временами и покоем. Растопчин был счастлив от того, что переселился из дома Баскаковых в гостиницу. Это не потребовало никаких усилий, половина номеров оказалась незанятой. Никто не тревожил Андрея, никто, кроме шефа в проектном институте и секретарши из Союза, не ведал, где находится Андрей. Поэтому РастопчиНа крайне удивил междугородный звонок, раздавшийся у него в номере ранним декабрьским утром.