Ромашкин инструкции тоже знал. Пара купюр одному, стакан шнапса второму, сговорчивая баба третьему - и вот тебе расположение караулов во всей красе. И расписание, и порядок смены, и что пожелаешь. Конечно, бронепоезда охраняют. Шутка ли?
Десять штук!
Но в том-то и дело!
Сейчас они стоят на путях рядом с Морельском.
Территория достаточно большая, полностью депо не заблокируешь, рельсы туда ведут... ну разве что оцепление в три ряда поставить, но и тогда...
Депо.
Не надо воображать себе картину - в ночи крадется террорист, сгибаясь под тяжестью тюка со взрывчаткой!
Ни к чему!
Митя точно знал, надо использовать технику! А потому...
И снова - ничего сложного! Подумайте сами, сколько поездов! И сколько в поезде приятных потайных мест! Надо просто найти человека, который провезет ему килограмм двадцать-тридцать первосортного динамита! А уж такие вопросы господа террористы решать научились еще в каменном веке.
Не было там террористов?
Ошибаетесь! Они всегда были, просто записей не сохранилось. Они об этом позаботились.
Митя изучал расписание поездов, потом принялся изучать проводников - и нашел того, кто ему понравился.
***
Стефа Падловского по имени никто не называл.
Падла - и все тут.
Фамилия так точно отражала его характер, что ни убавить, ни добавить! При взгляде на этого мужчину лет пятидесяти, не слишком высокого, худощавого, седоватого, подлысоватого, с желчным лицом, на котором навсегда оставили свой отпечаток и больная печень - последствия пристрастия к алкоголю, и перелом носа - пьяные всегда храбрецы, у людей возникали примерно одни и те же характеристики.
Сволочь, склочник, скандалист...
И ведь оправдывалось!
Стефа закономерно не любили коллеги.
Стефа закономерно не любило начальство.
Терпело, ибо подлизывался он виртуозно и пресмыкался вдохновенно. Но - не любило. Кому ж такое понравится?
Стеф работал проводником...
И сегодня он шел домой.
Дома ждала жена. Дома ждали дочь, зять, внук... милейшая, в сущности, семья. Правда, соседи с ними старались не общаться, друзей у них не заводилось, а родственники и вообще брезговали общением. Поговорить могли, но звать такое домой?
Увольте!
Но это, понятно, от предвзятости! И вовсе тут не при чем ни Стефино пьянство, которое прекратилось только лет пять назад. По пьянке Стефа так в живот пырнули, что два месяца в лежку лежал. А доктор (все врачи - враги трудового народа!) тогда и высказал, мол, будешь горькую хлестать, и штопать не буду. Все одно сдохнешь! Чего на тебя время, силы да лекарства переводить?
Как многие падлы, Стеф был труслив, и предупреждению внял.