Импровизация - наше все.
Неожиданно для себя, Аня втянулась.
Ей и изображать ничего не надо было, просто ненадолго стать самой собой.
Аристократка? А она-то кто?
Беспокоится за своего сына? И это верно...
Аня не играла, она была самой собой. И так это красиво получалось, что кое-кто из мальчишек поглядывал с восхищением, забыв про разницу в возрасте, а главный герой и виновник торжества вообще показал Кире большой палец.
- Твоя тетка?
- Родственница, - не стала вдаваться в подробности Кира.
- Ваще потрясная! Не как все эти старперы...
Кира довольно улыбнулась. Правильно она Аню с собой взяла! Вот правильно...
Игра продолжалась весь день. А вечером были шашлыки. И костер, к которому так приятно было протягивать руки, и песни под гитару, которая оказалась как-то удивительно кстати, и горячий глинтвейн, в котором не было ни капли алкоголя, и звездное ночное небо...
Кира честно пыталась высидеть подольше, но так умоталась за день, что ее быстро сморил здоровый сон. Аня проверила девочку, укрыла ее одеялом, и вышла из комнаты, которую им отвели на двоих. Повернула ключ.
Изнутри комнату тоже открыть можно, за это она не беспокоилась. Кира не испугается. А спать не хотелось.
Прошлое властно надавило на плечи, всколыхнулось ледяной волной, приморозило душу...
Ее прошлое.
Аделина Шеллес-Альденская, невероятно прекрасная в белом платье и бриллиантах, голубые глаза смотрят надменно.
Дочь моя, вы так неуклюжи...
Сегодня Анна не узнала себя в зеркале. Белый парик, белый балахон, грим... она стала больше похожа на мать, как это ни странно.
И - страшно.
Родители остались - там. Сестры, Илья... Яна.
Про сына Анна не думала. Ее сын был рядом с ней, она это твердо знала. Рядом...
Скоро она заберет его из больницы. Гошка...
На специально отведенной площадке продолжался шум и гам. Но туда идти не хотелось. Хотелось побыть наедине со своими мыслями, погулять, посмотреть на звезды, подышать чуточку морозным воздухом декабря...
Что у нас на карте?
Это Анна посмотрела, когда ехали в Рахманино. С одной стороны - деревня. Недалеко, около двух километров. И рядом и шум не тревожит.
С другой стороны - поле. Туда идти не хотелось, грязь месить.
С третьей - старое кладбище. Там фашистов хоронили.
Кто такие фашисты, Анна знала из памяти Яны. Люди, которые искренне считали себя - выше других, и были уверены в своем праве распоряжаться низшими. То есть - мразь.
Это Анна точно знала, как урожденная княжна Воронова.
Она стояла на социальной лестнице выше многих и многих. Но делало ли это ее - высшей? Или кого-то низшим?