– Вот и проверим, – сказал я, получив в ответ недовольный взгляд Николая.
Поняв, что спорить со мной бесполезно, он устало вздохнул и вслед за мной пошагал к ближайшему строению.
– Погоди, – остановил я его. – Давай для скорости: ты осматриваешь дома справа, я беру на себя здания слева.
– Идёт! – согласился Николай.
Поскольку двери в строениях отсутствовали в принципе: их скорее всего изъяли для личных нужд хозяйственные жители окрестных деревень, с проникновением внутрь проблем не возникло. Скоро под ногами захрустела кирпичная крошка, а в рот набилась вездесущая пыль, которой тут было просто невообразимое количество.
Она же и помогала мне искать следы. Да, чувствовалось, что тут действительно устраивали осмотр по всем правилам, не халтурили, как это бывает порой. Но я упорно, шаг за шагом продолжал исследовать все уголки и закутки.
Шло время, но пока что ничего интересного обнаружить не получалось. Если бы не пресловутое упрямство и принцип доводить начатое до конца, я бы давно всё бросил и поехал назад, в город. Но, закусив губу, я продолжил поиски и где-то черед пару часов в очередной раз убедился в справедливости поговорки, что кто ищет, тот всегда найдёт.
Это был третий, верхний этаж стремительно дряхлеющего здания. Такое обычно происходит, когда дом покидают люди: словно чувствуя свою ненужность, он начинает разрушаться.
Страшно подумать, сколько понадобится сил и труда, чтобы заново запустить это производство и вернуть цеха к жизни. Иной раз проще и дешевле построить заново.
Я подошёл к окну, вернее к тому, что раньше им было, и бросил взгляд на улицу.
Отсюда практически идеально просматривалась яма, в которой заживо закопали женщину. А ещё здесь находилась чья-то лёжка: дырявый, изъеденный мышами тюфяк, ветхое одеяло и наволочка, набитая перепревшей соломой. Лёжка не заброшенная, о чём свидетельствовали вполне себе свежие экскременты в углу. Где живём, там и гадим.
Вонь стояла жуткая, я даже пожалел, что туда сунулся, когда играл в великого следопыта.
Абориген приходил сюда не только, чтобы ночевать, он ещё и жил здесь: спал, ел, справлял естественные надобности. Даже пытался устроить какой-то быт.
Вместо стола – деревянный ящик, укрытый пожелтевшей газетой. На ней рассыпаны окаменевшие хлебные крошки и рыбья чешуя.
Сам номер показался мне знакомым… Скажу больше, это был номер «Правды», а в нём статья обо мне и даже фотография. Вот же проныра этот Кольцов, я ведь нарочно не хотел фотографироваться для этого очерка, а он где-то мой снимок раздобыл.
Хорошо ещё, что качество так себе, что-то вроде фотопортрета со слов свидетелей, опознать можно, но с большим трудом.