Игорь Дьяков удивился:
– Так ведь я ни о чём не просил, это вы настояли на встрече, вернее, ваш помощник. Так, кстати, и не раскрыв, о чём вы хотите поговорить.
– «Поговорить» – это не про меня, – хмыкнул собеседник. – У меня времени на болтовню нет. Всё конкретно: вот условия, берёшься и делаешь.
Дьякову стало неуютно: слишком уж деловит, сразу давить начинает. Лицо как гигантская губка, пористое, бугристое, мягкое. Цвет какой-то болезненно-серый и вызывает ассоциацию с нечистой пеной на поверхности канавы промышленных стоков. И два истукана за спиной торчат, затянутые в чёрную ткань безупречных костюмов.
– Я не привык к такому тону. Если бы мы были не на корабле, а, скажем, в кафе, я бы уже вышел.
Пенолицый неожиданно расхохотался и сразу стал гораздо симпатичнее; даже редкие зубки-шипы, напоминавшие о каком-то мелком хищнике, не портили картины.
– Извини, Игорь Анатольевич. Профдеформация, японский городовой. Подрядчики, просители, вся эта канитель. Забыл, что ты у нас не какой-нибудь конченый поставщик металлоконструкций или депутат пришибленный, а человек науки и даже, японский городовой, творчества. Вот моё предложение.
Аксель вяло поднял указательный палец; один из роботов за спиной мгновенно ожил и положил перед Игорем лист дорогой бумаги с тиснёным логотипом.
– Памир, панмировая корпорация, – прочёл Игорь вслух. – Скромненько, чего уж там.
– Ты читай. Здесь кратко, разумеется. Материалы сразу.
Игорь прочитал. Потом ещё раз. Поморщился:
– Извините, то ли жарко сегодня, то ли я дурак. Но это же не по-русски написано: «исходя из ограниченного изложения вышеупомянутых малоизвестных документов». Изумруды какие-то, горные долины, динозавры. Вы меня с каналом НТН не перепутали? Семён Семёнович, наша компания не занимается легендами и слухами…
Хозяин роскошной каюты наклонился вперёд, распахнул широкий шипастый рот. Бледная кожа, розовеющие в свете заката седые, торчащие за ушами волосы – вылитый аксолотль. Игорь вздрогнул: почему-то название безобидного земноводного вызвало трудноуловимую неприятную ассоциацию.
– Я знаю, чем ты занимаешься, дружок, – с нажимом сказал Аксель. – Цитирую по памяти: «образ Колизея как нельзя лучше напоминает о вечных ценностях и истоках профессии, берущей своё начало в глубинах Леты, а символы императорской власти увековечивают величайшую личность Веспасиана». Напомнить, о чём? Эта фирма после того, как тебе за герб заплатила, задрала стоимость посещения сортиров втрое, настолько ребятки охренели от собственной значимости. Пришлось на грешную землю опускать.