Поскольку британский МИД тщательно следил за всем, что влияло на соотношение сил в мире, в Кремле получали ключ к пониманию скрытых пружин мировой политики. А если предупрежден, как говорили те же англичане, – то, значит, вооружен.
* * *
Летом 1932 года Дмитрий Быстролетов стал сэром Робертом – младшим сыном лорда Гренвилла.
«Чарли привез книжку для Ганса, – известил резидент Кин Москву. – Эта книжка выдана не Министерством внутренних дел, как обычно, а Foreign Office. Это английская, а не канадская книжка, как первоначально предполагалось. Она точно такая же, как у Чарли».
Переньи-Пирелли давно хотел обзавестись настоящим британским паспортом с надежной фамилией – и наконец нашел подходящую. Роберт Гренвилл родился и жил в Канаде, обзавелся там землями; Быстролетов собрал о нем по газетам всё, что можно, проштудировал ряд книг о Канаде. Арно, задействовав свои связи в Foreign Office, оформил заграничный паспорт. По словам Олдхема, «министр иностранных дел в виде исключения и в знак особого внимания лично подписал его, сказав: “А я и не знал, что сэр Роберт опять здесь!”». Быстролетов в своих записках не уточняет, обличье отпрыска какой ветви Гренвиллов (не менее обширного рода, чем Толстые в России) он принял. В любом случае он пошел на супер-рискованный трюк. Один из его «родственников» – сэр Эдгар Гренвилл, член Палаты лордов, – в то время был парламентским секретарем Джона Саймона – контактным лицом министра с депутатами парламента. Случайный вопрос в стиле «Кстати, как поживает?» – и разоблачение неминуемо. Но Быстролетову опять сказочно повезло.
Этим паспортом он пользовался только при пересечении британской границы. Выезжать же ему приходилось часто – чтобы передавать полученные документы. Дмитрий Александрович так описывал организацию работы своей нелегальной группы: первая линия – вербовщик, то есть он сам; вторая – нелегальные резиденты: Кин в Берлине или Манн в Париже; третья – легальные резиденты в полпредствах – Семен и Берман в Берлине, Петр в Париже; техническая поддержка – связники и фотографы, в основном Пепик и Эрика, сопровождавшие «первую линию» во всех поездках и выполнявшие ее поручения. Прямой радиосвязью группа не располагала. Добытый материал «обрабатывался» в Париже у Аптекаря. Паспорта и деньги для особых случаев хранились в Давосе у жены, лечившейся в Швейцарии от туберкулеза.[193]
У резидента Кина агенту Гансу было чему поучиться. К моменту их знакомства Борис Базаров (настоящая фамилия Шпак) за «четкое выполнение серьезных оперативных заданий Центра» удостоился нагрудного знака «Почетный работник ВЧК-ГПУ» и именного оружия с гравировкой «За преданность делу пролетарской революции». Хотя в прошлом был самым что ни на есть белогвардейцем. Участник жесточайших сражений Великой войны, переживший две контузии и германский плен, поручик Шпак с января 1919 года служил помощником начальника разведывательного отдела штаба Донской армии (позднее он отговаривался, что по мобилизации – якобы обычным штабным офицером). В Крыму в звании капитана командовал строевой сотней в Донском корпусе. Эвакуировался в Константинополь. Он был среди первых, кто усомнился в необходимости во что бы то ни стало продолжать борьбу с большевиками. В марте 1921 года Шпак начал работать на советскую разведку, создавая агентурную сеть в Болгарии и Югославии, где обосновались боеспособные части Русской армии и штаб Врангеля.