Именно Берман рекомендовал Быстролетову увезти жену в Швейцарию:
«Мы поместим ее в санаторий, и она станет базой хранения паспортов».
Мария Шелматова более года пробыла в заключении в австрийской военной тюрьме – выполняя поручение мужа, она попалась на границе с некими предосудительными материалами в багаже. Она выдержала следствие, не раскрылась и получила пять лет по обвинению в шпионаже. Добившись в 1932 году ее освобождения по амнистии (делом занимался хороший адвокат), Быстролетов нашел для жены санаторий в Давосе.
«Это “Вот и прекрасно!” я никогда не мог простить Борису, – вспоминал Дмитрий Александрович. – Болезнь сначала приняла тяжелые формы, и жена едва не умерла… Но швейцарская природа и методы лечения сделали свое: она поправилась и действительно стала нашей базой хранения паспортов и денег. Виделись мы редко, но дали друг другу слово, что, как бы мы оба ни грешили физически, духовно останемся друг для друга самыми близкими людьми. Работала жена исключительно честно, четко и смело».[199]
Под псевдонимом Петр действовал Станислав Глинский – еще один ученик Артузова. Участвовал в операции «Синдикат-2» по выманиванию Савинкова, в многоходовой операции «Трест». Впечатляет список мест его заграничной службы: Данциг, Варшава, Хельсинки, Рига, Прага, с лета 1934 года – Париж. Как резидент он занялся разведкой по Германии с французской территории и одновременно руководил работой по нейтрализации РОВС.
Пепик – Йозеф Леппин – и его жена Эрика были хорошо знакомы Быстролетову по Праге. Леппин окончил юридический факультет Карлова университета и состоял в Коммунистической партии Чехословакии. В одной из рукописей Быстролетова говорится, что именно ему удалось хитростью заполучить подлинные документы аристократа Переньи, погибшего в автокатастрофе в Италии. Пепик последовал за Гансом в Берлин, а в Лондон прибыл в сентябре 1930 года, назвавшись студентом. Через год к нему присоединилась Эрика. В июле 1932-го Леппин зарегистрировался как корреспондент газеты «České slovo», и констебль, на всякий случай навестивший приезжих по месту проживания, не заметил ничего подозрительного:
«Он предъявил удостоверение, подписанное редактором данной газеты… Пишет на политические и экономические темы… Надеется остаться в Англии на дальнейшие двенадцать месяцев, что позволит ему улучшить знание английского языка… Он кажется искренним и заслуживающим доверия. Оба правильно зарегистрировались в полиции».[200]
В 1931 году резидент Берман попросил агента Ганса найти надежного человека, способного оказать «техническую помощь советской разведке на морских судах для перевозки нелегальной почты между Америкой и Европой». Быстролетов порекомендовал Кавецкого: «Морское дело он знает хорошо, очень энергичный человек, готовый на любой риск». Да-да, Женьку, друга юности, товарища по скитаниям, с которым расстался в Константинополе.