– Хорошо… – Я сухо кивнул и показал незаточенной стороной карандаша место на карте. – Вот здесь будете ждать меня до завтрашнего вечера. Если не появлюсь, уходите дальше. Не переживайте, скорее всего, японцам к этому времени станет не до вас.
– Как это понимать, Александр Христианович? – Майя нахмурилась. – Вы куда собрались? И главное – зачем?
– Останусь здесь, – спокойно ответил я. – Попробую задержать японцев.
– Но зачем? – вспыхнула Майя. – Это глупость! У нас есть время уйти.
– Нет у вас времени, – жестко оборвал я. – Бросите женщину с младенцем – уйдете, с ней – нет.
– Догонят – будем отбиваться, – попробовала возразить Майя.
– Тогда будет уже поздно. Подумайте о сестре, ей рановато подставляться под пули.
– Но… – попробовала возразить Майя.
– Разговор окончен, – резко оборвал я ее. – Живее, собирайтесь.
Все это время айн внимательно нас слушал, переводя взгляд с Майи на меня и обратно, а потом вполголоса что-то спросил у девушки. Она бросила ему в ответ короткую фразу, после чего развернулась и пошла к дому.
– Вот так-то, волосатик. – Я хлопнул старосту по плечу, как можно паскудней улыбнулся ему и направился к сеннику, где сложил свое снаряжение.
Думал, что айн побежит за мной с горячим предложением вписаться против косоглазых, на это и был расчет, но… он остался на месте.
Ну что тут скажешь. Паршивый из меня психолог. Не получилось, ну и не надо. Эх, мне бы сейчас хоть десятка два арбалетчиков или лучников. Ни один косоглазый не ушел бы!
Абсурдность желания заставила вслух ответить себе самому:
– Совсем сбрендил! Ты еще татаро-монголов или конных рыцарей с копьями закажи, идиот.
После чего, еще раз чертыхнувшись, принялся обдумывать план. На ночь глядя идти япошкам навстречу – полный идиотизм: заплутаю, как пить дать, или проскочу мимо. Остается только принять их здесь, а потом, на отходе, отстреливать по одному. В Заамурье подобным образом один из матерых хунхузов почти весь разъезд стражников повалил. И ушел бы с концами, если бы не попал под случайную пулю. Ладно, посмотрим.
Пока думал, чтобы не терять время и занять себя, взял одну из солдатских японских портупей и принялся вкладывать обоймы в подсумки. Впереди – два по тридцать патронов, сзади один, но больше размером, в нем три отделения по двадцать. Но в него я положил всего четыре обоймы. Сотни выстрелов должно с головой хватить. Больше тяжеловато будет таскать на себе, еще эти надо успеть отстрелять. А если что, в дело пойдут револьвер и шашка. Так сказать, для последнего и решительного. Ну а как по-другому? На том и стоим. Тьфу ты, как пафосно. Ну да ладно, пафосно – это не стыдно. Совсем паршиво, когда перед самим собой стыдно. Это вообще последнее дело.