– И что? – огрызнулся тот. – Я-то при чём? Комитет его завербовал, пускай Комитет и одевает.
– В нашей гардеробной его размера не оказалось, – терпеливо пояснила девушка. – Сам посмотри, всё, что удалось найти, на два-три размера больше. А ездить по магазинам, искать подходящие вещи было некогда.
– Ну и чёрт с ним! Пускай так ходит. Невелика печаль.
Взяв от стены «Сайгу», он ещё раз перевёл многозначительный взгляд с ружья на Ашаса и с показным сожалением убрал карабин в сейф. Обернувшись, он нос к носу столкнулся с лейтенантом Воронюк, которая бесшумно подошла к нему вплотную. Карие глаза Вари гневно смотрели в серые глаза Александра, как бы предупреждая, что нарушение субординации и неподчинение приказу будет караться сурово и сразу же. Тимохин пытался переглядеть её, но не выдержал и сморгнул.
Отведя взгляд, он шёпотом выругался и пошёл в прихожую за одеждой. Пока побеждённый бунтарь копался в нише, выбирая вещи для Ашаса, Варвара сняла очки и помассировала переносицу. Она понимала, что дала слабину, когда позволила уговорить себя сменить район поисков, поэтому сейчас проявила жёсткость для поддержания дисциплины.
– Варвара Андреевна, – обратился к ней Всеволод, рассматривающий своё новенькое поддельное удостоверение. – Позвольте узнать, мы в кафе пойдём под видом клиентов или как представители власти?
– Как клиенты, Долгоруков, – ответила лейтенант. – Но если понадобится, то и фээсбэшниками представимся.
– Я понял, – кивнул внештатник. – Тогда предлагаю ехать на моей машине. У меня всё-таки представительская иномарка.
Не успела Варвара ответить, как из прихожей раздался язвительный голос Тимохина:
– Ой-ой! Скажите, пожалуйста, с каких это пор «опель» представительским стал?
– Да уж попредставительней, чем твоя «Лада»! – вспыхнув, прокричал возмущённый блондин. – Лучше уж на «опеле» ехать, чем на отечественном конструкторе.
– Может, моя «Калина» и отечественное авто, зато она новая. А твой «опель» хоть и иностранец, зато древний, как ты сам.
Уши Всеволода запылали, а кулаки сжались до хруста в суставах. Тимохин одной фразой опустил и транспорт, и его хозяина. И самое отвратительное, что сделал это в присутствии Вари.
– Что ты хочешь этим сказать? – угрожающе зарычал он. – Что я старик? Да я моложе тебя, между прочим.
– С фига ли? – парировал напарник, возвращаясь в комнату и кинув в Ашаса комплект одежды. – Моложе ты, как же, держи карман шире! Вон на голове какая проплешина, Ленин обзавидовался бы.
Долгоруков чуть не задохнулся от возмущения, лысеть он начал рано, но это было вовсе не так заметно, как тут пытались доказать некоторые. А Тимохин меж тем безжалостно добивал коллегу: