Сайлас чем-то занят и не обращает на нее внимания. Пока не обращает. Но скоро он ее заметит, ведь они так похожи, словно он – ее собственное отражение.
Она видит его глазами, ощущает запахи его носом, его кончиками пальцев чувствует, как ломаются кости, она слышит вопли умирающих людей – они звучат словно самый чудесный концерт в мире.
Он проносится мимо них, танцует, уклоняясь от пуль, крутится, изгибается, чтобы их нелепые пушки не могли в него попасть. Он хватает человека за висящий на ремешках шлем скафандра, поднимает и изящно раскручивает, чтобы затем ударить о перила лестницы. Человек вскрикивает, а Сайлас снова замахивается им – уже переломанной куклой – раздробленные конечности беспомощно повисли. Тело человека взрывается, угодив под град пуль. По ступенькам течет кровь, на них падают внутренности. Сайлас и Ривер на миг останавливаются, чтобы полюбоваться восхитительным рисунком, который кровь образует на древнем металле.
В этот момент Сайлас наконец ощущает ее присутствие, но обдумать этот факт некогда.
Он падает на колени, и пули врезаются в стену над его головой. Он делает несколько кувырков вперед, затем вскакивает, обеими ногами отталкивается от стены, приземляется на лестнице и прыгает вверх, навстречу трем солдатам, которые стреляют в него. Они следят за его перемещениями, но внести нужные поправки не успевают. С первым он расправляется ударом пальца в горло, вторую убивает ударом кулака, от которого ее сердце взрывается, третьего он перебрасывает через перила и смотрит, как тот, крутясь, падает на несколько этажей вниз в жалкой пародии на полет. Чувства Сайласа замедлены настолько, что человек падает достаточно долго. Сайлас представляет себе, что за это время человек успевает эволюционировать, отрастить себе крылья и научиться летать.
Пока все думали, что он спит, Сайлас не спал, а эволюционировал. С тех пор как они посадили его под замок, он сильно изменился. Отчасти Ривер это понимает.
Человек падает на дно лестничного колодца и ломается на части.
Сайлас движется, уклоняется и убивает; он исполняет танец изящества и силы, который она видит его глазами и ощущает другими его органами чувств. Благодаря ему она тоже танцует среди смерти и хаоса боя. Ничто из происходящего ее не трогает.
Она помнит боль, которую ощущала в Академии, и подопытных, которые появлялись и исчезали, погибали в ходе экспериментов. Она помнит страх.
Она моргает. Это неправильно.
Снова смерть. Искусство в брызгах крови, поэзия последнего вздоха.
Это неправильно. Она видит, как людей убивают, ломают, рвут на части, и на самом деле нет ничего красивого в их смерти, нельзя радоваться тому, как вываливаются их внутренности, как угасают их воспоминания и истории.