Каждый человек, ещё остававшийся в живых на этом поле, — хоть американец, хоть вьетнамец, — сражался за свою жизнь. В высокой траве солдатам обеих сторон было почти невозможно распознать друга или недруга, кроме как с очень близкого расстояния. Американцы в оливково-сером и северные вьетнамцы в горчично-буром дрались и умирали бок о бок. Возможно, всё начиналось как встречный бой, как спешно подготовленная засада, как внезапная атака, как манёвренный бой — и, по сути, было всем перечисленным, — но через несколько минут результатом стала жестокая рукопашная схватка, перестрелка, в которой стрелки убивали не только врага, но иногда и своих товарищей лишь в нескольких футах от самих себя.
Этот день не принесёт лёгкой победы ни одной из сторон. Не будет вообще никакой победы, будет только страшная неизбежность смерти в высокой траве.
20. Смерть в высокой траве
Не хотел я умирать сегодня.
— Последние слова виконта де Тюренна во время сражения при Зальбахе, 1675-ый год
Нгуен Хыу Ан, северовьетнамский командующий на том поле боя, хорошо помнит кровавый пол-день 17-го ноября 1965-го года на подступах к зоне высадки "Олбани": "Мои командиры и солдаты доноси-ли, что идёт крайне свирепый бой. Скажу вам откровенно, ваши солдаты дрались мужественно. У них не было выбора. Ты либо мёртв, либо нет. Шёл рукопашный бой. Потом, когда мы зачищали поле боя, собирая наших раненых, тела ваших и наших бойцов лежали щека к щеке, рядом друг с другом. Вот что страшнее всего". Так и было, и нигде не бывало жутче, чем вдоль той растянутой американской колонны, когда "ка-валерийские" стрелковые роты рассекли на мелкие группы.
Лейтенант Джон Ховард находился в хвосте колонны вместе со штабной ротой. "В какой-то момент в начале боя я оказался рядом с большим муравейником. Неподалёку от меня сержант получил тяжёлое ранение в ногу и кричал от боли. Я подполз к нему и стал перевязывать. Едва я сказал ему, чтобы перестал кричать, как в меня самого ударила пуля и перекатила меня по земле. Она попала в правый бок. Я задрал рубашку, чтобы убедиться, насколько серьёзна рана: к счастью, пуля прорезала мою плоть, но не вошла в живот. Я получил рану длиной около пяти дюймов".
Вокруг Ховарда щёлкали пули. Он схватил сержанта и сказал, что нужно перебираться на другую сторону муравейника. "На той стороне мы присоединились к четырём бойцам, которые скучились в траве. Мы отстреливались от стоявших за деревьями и муравейниками вьетнамских солдат и старались сообразить, что делать дальше".
Хоть они и находились вне поля зрения друг друга, лейтенант Бад Элли, офицер связи 2-го батальо-на и друг Ховарда, был недалеко. "Это был ужас, — говорит Элли. — Парни по обе стороны от меня падали сражённые. Из той точки я не видел врагов. Я видел только деревья и наших ребят. Я попытался переме-ститься вправо. И попал под шквальный огонь. Все старались продолжить движение к зоне высадки. Прижа-тый к земле пулемётом, я оказался у большого муравейника. Парня справа от меня, пуэрториканца, ранило. Я обменял свой пистолетом 45-го калибра на пулемёт этого пуэрториканского рядового.