Я невозмутимо смахнула с джинсов несуществующий мусор и поинтересовалась:
– Мне благодарности сейчас ждать или до утра отложим?
– Ты не должна их видеть, – судя по всему, благодарностей в планах и не стояло. – В тебе нет ни капли сил безымянноборца, я бы почувствовал.
– Так, может, объяснишь, как такое возможно? – Я спокойно встретила его взгляд. – Знаешь, по натуре я человек жутко любопытный, а если дело касается лично меня – любопытный вдвойне. Так вот сейчас мне жутко любопытно узнать, что же со мной не так. Предположения есть?
Кажется, такой реакции Герман от меня не ожидал. Наверное, думал, что, столкнувшись с безымянными, я начну если не психовать, то, по крайней мере, помалкивать и трястись от страха. Но здесь была вынуждена его разочаровать – страх у меня обычно проходил так же быстро, как плохое настроение. А еще от меня за версту разило мятой, так что, даже столкнись я с желешками нос к носу, – шиш бы они меня учуяли!
Герман двинулся с места, остановился от меня на расстоянии пары шагов и, продолжая смотреть в упор, спросил:
– Как ты попала в Большой Дом?
Его манера вести диалог очень напоминала принцип «вопросы здесь задаю я». То есть мои он принципиально игнорировал, зато свои не уставал повторять.
И все же я со вздохом ответила:
– Ты уже спрашивал. Но если нужны подробности…
И я поведала душещипательную историю о том, как дорогая и любимая подружка вместе с мужем уехала гулять по Тайланду, как я за две недели отчаялась отыскать работу, как попросила звезды об исполнении желания и как это самое желание мгновенно исполнили. Предоставили мне транспорт и доставили прямо до места назначения – то есть гостиницы духов, где как раз уволилась горничная, и по такому случаю Кирилл встретил меня с распростертыми объятиями.
– Вот, – подытожила я.
А сама подумала, что, доведись мне услышать такую историю пару недель назад, покрутила бы пальцем у виска.
На лице Германа отразилась озадаченность, которая, впрочем, совсем скоро сменилась привычным угрюмым безразличием. Тянуть из него слова клещами я устала, поэтому сделала то, чего, по-видимому, он хотел больше всего, – замолчала.
Мы продолжали сидеть у костра, который понемногу угасал, небо к этому времени окончательно прояснилось, и отмытые дождем звезды сияли как никогда ярко. Домой безымянноборец пока явно не собирался, а мне возвращаться одной было… нет, не страшно, скорее немного боязно. Так что я предпочла задержаться и, достав из прихваченного с собой рюкзачка блокнот, принялась дорисовывать то, что не успела ранее.
Судя по исходящему от Германа напряжению, я своими действиями снова поставила его в тупик. От осознания этого даже тихо фыркнула – было что-то приятное в том, чтобы пробуждать в нем хоть какие-то, отличные от раздражения эмоции.