«Так ты была нейрохирургом?» – переспросил доктор, выцепляя меня из лап ожившего прошлого.
«Не знаю», – протянула я, колеблясь. Кажется, это не из тех занятий, о которых стоит трубить на каждом углу. Не в моём случае. «По крайней мере, образование получила такое».
«Чем же ты зарабатывала на жизнь?»
На жизнь? Нет. В одном я была теперь уверена. Зарабатывала я не на жизнь. И не себе.
– Что ж… до встречи, Тай. Я…
Мой взгляд довершил дело: заткнул Боуна и развернул прочь от порога.
Не стоило мне принимать корпоративную валюту. Слишком большой риск, а я, казалось бы, выучилась его избегать. Но как устоять, когда цель так близка? Эти деньги – последняя капля в моём маленьком хрустальном фиале мечты.
Мечта. Звучит наивно – особенно для нейрохирурга. Но, позвольте, мечты – единственное, что в моей жизни до сих пор имеет сладкий привкус надежды. Невежества, которое в старину звалось «романтикой». Что-то, во что можно просто верить.
Я уже собиралась паковать оборудование, как вдруг мой локоть обхватили чьи-то пальцы – цепкие, холодные:
– Тай… пожалуйста…
Истощённый силуэт. Запавшие глаза. Злокачественные наросты на коже – у основания носа, вокруг глаз.
Руки, все испещрённые следами от инъекций, – он даже не пытался их скрыть.
Вид этого человека пробудил во мне… нет, не отвращение.
Нежелательные воспоминания. Грусть, безразличие, острая боль в груди – не более.
– Отвали. Мне нужно уйти. – И лучше бы не появляться дома недельку. Просто для страховки.
Я отвернулась, но он не отпускал меня.
– Тай… это же я! Прошу, нет – умоляю тебя, ради всего… Это ведь для тебя не сложно, это ведь то, что ты делаешь каждый день…
В ярости я выдернула свою руку из этой хватки – так, наверное, цепляется за тебя сама смерть. Человек – нет, не человек больше – измождённо осел. От него несло.
– Просто… перепрошей ингибитор! Ты же знаешь, какая это боль, она ломает кости! Поверь мне ещё раз… я зашёл слишком далеко сейчас, прошу…
– Нет, – просто ответила я, копаясь в наспех расставленной аппаратуре. – Я собираюсь уехать на время.
Тогда я и услышала шаги. Слишком чёткие и многочисленные, они звенели по хлипкой наружной лестничке, словно намереваясь и вовсе сшибить ту со стены.
– Вот дерьмо, – меня затрясло, когда испуг лихорадочной дробью разбежался от сердца по всему телу.
Я принялась остервенело запихивать все инструменты в мешок. Стоит, наверное, сказать спасибо тонким стенам. У меня есть ещё около минуты, чтобы избавиться от следов.
«Чтоб тебя, Боун, проклятый идиот», – костерила я незадачливого клиента. Это его денежки привели корпоративных мордоворотов по мою душу, я не сомневалась.