Я привык и к рулевому Лондону – он был из той же общины, что и Пекин, и к двум женщинам-инженерам, которые занимались мелким ремонтом и следили за моей исправностью во время полётов. Нам бы хватило и одного ремонтника, но они всё время ходили вместе и таким же образом устраивались на работу. С ними я общался чаще всего и, как мне казалось, сумел их настолько достать, что они, должно было, желали сменить корабль. Наверное, с ними я совсем перегнул палку.
Я привык ко всем, и, что бы я ни говорил в сердцах, мне не хотелось расставаться ни с одним. Эуи, единственный, который огрызался мне в ответ, обзывал меня и придумывал обидные прозвища, всегда заслуживал моего особого внимания. Я кричал о ненависти к нему, особенно после того, как он увидел мою слабость и узнал о моих страхах, но спустя несколько страшных дней в одиночестве я понял, что скучал по нему больше всего.
– А можно мне остаться?
– Остаться? – удивился капитан. – Ты уверен, что хочешь?
– Я… Да. Наверное. Эти слова… Про часть команды – это правда? Я в самом деле часть команды?
– Если уж так случилось, что нам достался именно ты… Какой смысл отрицать это?
– И вы не против, чтобы я остался? Я же ничего не умею и не смогу вам принести пользу.
– Мы тебя научим, – подбодрил меня Эуи.
– Да уж. Ты, главное, не вреди.
– Я постараюсь. А можно меня не называть PX-WeS2? Что это вообще такое?
– Модель и номер нашего корабля. И как ты хочешь, чтобы мы тебя называли?
– Мне нравится ПИИСК.
⁂
После того задушевного разговора я пытался улучшить отношения с командой. Конечно же, это не означало, что я был готов смириться со всем и терпеть оскорбления, Звездолоб по-прежнему раздражал меня, и мы часто ругались, Змея меня игнорировала и называла исключительно PX-WeS2 или «корабль». Она не отвечала ни на одно моё замечание и никогда не обращалась сверх необходимого. Зеленоглаз нагло пользовался возможностью выключить звук и, бывало, переходил на ручное управление, а в такие минуты я почти ничего не мог сделать.
В одной из экспедиций мне было жаль улетать с очередной планеты – там было очень красиво, и я никогда не видел таких же разноцветных туманов. Зеленоглаз смог распознать, что они состоят из какого-то там опасного и едкого газа, который поднимается с поверхности с определённой периодичностью, зависящей от расстояния между ней и звездой НС-К17, которую я именовал Маленькое Солнце-2.
Мы попали на планету перед самым выбросом, и когда он начался, у Змеи, которая проследовала дальше всех и попала в эпицентр испарений, начал плавиться костюм. Мне говорили, что специальная одежда рассчитана на любые перепады давления, компенсировала скачки температуры и противостояла огромному количеству воздействий. Но в этот раз она не спасла. Я не знал, что делать, и, признаться, испугался. Сама же Змея побежала на борт, а остальные последовали за ней. Я понял, что мне пора включать двигатели, и как только все члены команды оказались на борту, оторвался от поверхности и уже в полёте втянул трап и закрыл люк.