Страна моя — всемирная весна!
Ты — знамя мужества и бодрости и чести!
Я знаю, ты кольцом врагов окружена
И на тебя вся старь в поход собралась вместе.
Но жизнь и молодость — повсюду за тобой,
Твой каждый шаг дает усталым бодрость!
Ты победишь, когда настанет бой,
Тому порукой твой цветущий возраст!
1932
Тает облачко тумана…
Чуть светает… Раным–рано
Вышел старый дед с клюкой.
Бел как лунь, в рубашке длинной,
Как из повести старинной, —
Ну, совсем, совсем такой!
Вот тропа за поворотом,
Где мальчишкой желторотым
К быстрой речке бегал дед.
В роще, в поле — он как дома,
Все вокруг ему знакомо
Вот уж семь десятков лет…
Семь десятков лет — не мало!..
Все случалось, все бывало…
Голод, войны и цари, —
Все ушло, покрылось новью…
И на новь глядит с любовью
Белый, высохший старик.
Он стоит, склонясь над нивой.
Золотой густою гривой
Колосится в поле рожь.
Нет межей во ржи огромной,
И своей полоски скромной
В этом море не найдешь.
Деловитый и серьезный,
Смотрит дед, и хлеб колхозный
Сердце радует ему.
— Эх! И знатно колосится! —
Дед хотел перекреститься,
Да раздумал… Ни к чему!
1933
Большой Медведицы нет ковша,
Луна не глядит с небес.
Ночь темна… Затих Черемшан,
Гасит огни Мелекесс.
Уснул и Бряндинский колхоз…
Только на дальних буграх
Ночь светла без луны и звезд, —
Там тарахтят трактора.
Другие кончают осенний сев,
Стыдно им уступать —
Вот почему сегодня не все
Бряндинцы могут спать.
Пускай осенняя ночь дрожа
Холодом бьет в ребро, —
Люди работают и сторожат
Свое трудовое добро…
Амбар — копилка общих трудов —
Полон отборных семян.
Его сторожит Степан Седов,
По прозвищу Цыган.
Крепок амбара железный запор,
Зорок у сторожа глаз.
Не потревожат враг и вор
Семян золотой запас.
Слышит Степан, как новые га
С бою берут трактора.
И ночь идет, темна и долга,
И долго еще до утра.
Мысли плывут, как дым махры:
«Колхоз… ребятишки… жена…
Скоро всем для зимней поры
Обувка будет нужна…»
Осенняя ночь долга и глуха,
И утра нет следов,
Еще и первого петуха
Не слышал Степан Седов…
И вдруг — испуг расширил зрачок
Черных цыганских глаз:
На небе огненный язычок
Вспыхнул и погас.
И следом дым, как туман с реки,
Клубом поплыл седым.
И взвились новые языки
И палевым сделали дым.
Глядит Степан из черной тьмы,
И губы шепчут дрожа:
Или соседи… или мы…
В нашем конце пожар!
Огонь присел в дыму глухом,
Невидимый, но живой,
И прыгнул огненным петухом,
Вздымая гребень свой.
Степаново сердце бьет набат,
Забегал сонный колхоз.
И вспыхнул крик: «Седовы горят!»
И прогремел обоз…
Искры тучами красных мух
Носятся над огнем…
Степан едва переводит дух, —
И двое спорят о нем.
— Степан! Колхозные семена