Политруками в полки, батальоны и роты я стал направлять лиц получивших через моих людей или структуры (школы и ПТУ) образование, но не нашедших в себе призвание технаря или вояки. В общем, тех лиц, которым интересно было работать не с железками, а с людьми, тех, кому претила военная субординация, кто мог раскрывать свои творческие и ораторские способности среди огромных масс практически необразованных пехотинцев и городского люда. Такие личности, склонные к демагогии и обожающих работать на публику есть во всех народах и во все времена. Вот они — то и служили моим инструментом по перевоспитанию населения, для закладки в головы людей выгодных мне мыслей. Конечно, я в полной мере осознавал, что поступаю цинично, но рефлексировать по этому поводу даже не собирался, а наоборот, выжимал из себя всё что знал и закладывал эти знания в головы политруков на соответствующих собраниях политработников, которые периодически стали проводиться под моим председательствованием.
И первый результат этой работы вскоре я смог воочию наблюдать в Гнёздове. В состав трёх смоленских полков постепенно стали вливаться политработники. На возобновившихся учебных походах под Смоленском, направленных на слаживании войск, политработники не терялись и после ужина собирали на привалах вокруг себя бойцов. И с апломбом «чесали» своим наивным слушателям о величии Руси — матушки, о злых князьях и боярах, гнобящий русский народ, о добром смоленском государе Владимире Изяславиче, которой ночами не спит, только и занят думами, как улучшить жизнь народа и не допустить на отчую землю злых иностранных и внутренних ворогов, и т. д. и т. п. всё в том же духе. Бывало, даже я заслушивался политруков соловьём разливающихся, что уж говорить о вчерашних мужиках, сменивших «орало на меч».
Политработниками, как может первоначально показаться, становились не только сплошь ораторы, демагоги и краснобаи. Уметь держать в трепетном напряжении публику, заинтересовывать её своим краснословием, иметь луженую глотку — это, конечно, хорошо и необходимо, особенно на низовом уровне. Но уже в высших властных эшелонах эта черта не является критически важной и определяющей, поэтому на руководящие должности армейского уровня я назначал, прежде всего, людей с аналитическим складом ума и незаурядными организаторскими способностями. Не все из них были способны завести толпу, но мыслить и творчески развивать мои идеи они умели как никто другой.
Политическое управление возглавил Зор — больше года преподававший ученикам сначала в школе, потом в ПТУ. По моим подсказкам и на основе собственного «богатого» преподавательского опыта, он формировал штат своего управления. Набирали туда всякой «твари по паре» и болтунов, не обогащённых серьёзным багажом знаний, и «калик перехожих» и гусляров, и прочих «сказителей». Хватало среди этого контингента и выбывших из строя бойцов и бывших дружинников — требование к ним предъявлялось одно — складно говорить, но говорить не абы что, а то, что от них требуется. Понятное дело, что выше полкового уровня сомнительные и неграмотные личности не поднимутся.