Мураками: И снова совершенно другое настроение.
Одзава: Да. Это пастораль, райская песня.
Мураками: И опять она звучит неожиданно, вне всякого контекста, без какой-либо нужды ей здесь появляться.
Одзава: Абсолютно. Слышите, арфа изображает гитару.
Мураками: Вот как?
Одзава: Музыканты должны напрочь забыть обо всем, что только что исполняли, резко сменить настроение и с головой уйти в новую мелодию, стать ее частью.
Мураками: То есть музыкантам не нужно задумываться о смысле или необходимости появления здесь этой мелодии. Достаточно просто как следует играть то, что написано в нотах.
Одзава: Ну… хм… Давайте попробуем взглянуть на это так. Сначала звучит очень грузный траурный марш, за ним вульгарная народная песенка, потом пасторальная мелодия. Красивый деревенский мотив. И снова радикальная смена – назад к напряженному траурному маршу.
Мураками: Получается, нужно мысленно выстроить определенную линию развития.
Одзава: Просто воспринимать все, как оно идет.
Мураками: Не думать о музыке как о некой истории, а принять как единое целое.
Одзава (глубоко задумавшись на некоторое время): Знаете, беседуя с вами, я начинаю понимать, что вообще так не мыслю. Работая над тем или иным произведением, я сосредоточен на партитуре. И, как правило, не думаю о других вещах. Только о самой музыке. Опираясь на то, что лежит между музыкой и мной…
Мураками: То есть не ищете смысла внутри ее или в ее составляющих, а принимаете в чистом виде, просто как музыку.
Одзава: Верно. Это очень сложно объяснить. Я целиком внутри этой музыки.
Мураками: Есть люди – я не о суперспособностях, – которые могут мгновенно воспринять целиком некое комплексное явление или концепцию, будто делают фотоснимок. Возможно, с вами происходит нечто подобное – только в музыкальном смысле. Когда для понимания какого-либо явления необязательно сначала логично и последовательно разбираться с каждым его элементом.
Одзава: Нет, я говорю совершенно о другом. Если внимательно читать ноты, в какой-то момент музыка проникает в тебя естественно.
Мураками: Для этого нужно выделить время и сосредоточиться.
Одзава: Да. Профессор Сайто говорил, что произведение нужно читать внимательно, как будто ты сам его написал. Однажды он позвал нас с Наодзуми Ямамото к себе домой. Дал нотную тетрадь и велел писать по памяти недавно разученную партитуру Второй симфонии Бетховена.
Мураками: И вы писали оркестровую партитуру?
Одзава: Да, мы писали оркестровую партитуру. Он проверял, сколько мы сможем написать за час. Мы готовились к чему-то подобному, но это задание оказалось слишком сложным. В отчаянии я едва мог написать двадцать тактов. Наделал ошибок в партиях валторны и трубы. Совершенно не справился с партиями альта и второй скрипки.