Одзава: Да. Дирижер исполняет подряд разные произведения, часто с разными оркестрами, иногда с головой уходя в архисложные репетиции опер. Он всегда в движении. Даже если улучит между репетициями минутку послушать свою запись, это не то же самое, что слушать не спеша, когда музыка все еще в голове.
Мураками: Когда вы слушаете свое исполнение, хочется ли вам что-нибудь изменить?
Одзава: Хочется ли мне что-нибудь изменить… Конечно, хочется. И наоборот, бывает, я думаю: «Это хорошо!» – или: «Все вступили одновременно, молодцы».
Мураками: Что вам больше всего понравилось в этом исполнении?
Одзава: Если ответить коротко, музыка стала глубже. В ней есть глубина исполнения. В частности, углубился характер каждой группы. Или появился потенциал для его углубления. Когда такое происходит, исполнители получают удовольствие и стараются играть еще лучше. И тогда во всем появляется глубина. За счет талантливых исполнителей.
Мураками: Получается, выступление Сайто Кинэн в «Карнеги-холле» несколько отличалось от обычного исполнения?
Одзава: Да, отличалось. Было много сложностей, мало времени для репетиций, вдобавок я простудился. Удивительно, что, несмотря на все это, выступление получилось настолько мощным. Брамс и Берлиоз были действительно великолепны. Как и «Военный реквием». Оркестр, солисты, хор, всеобщее воодушевление – это было потрясающе.
Мураками: «Военный реквием» в Мацумото тоже был прекрасен. Я слушал, замерев от восторга.
Одзава: В этот раз было еще лучше. Мы целиком привезли с собой хор Мацумото и детский хор, было очень трогательно. Даже на мировом уровне качество японских медных духовых оркестров и хоров очень высоко. И этот концерт – наглядное тому подтверждение. Оркестр прекрасно понимал музыку, поэтому произведение, несмотря на свою сложность, воспринималось легко. Из-за сильной простуды меня знобило, я еле соображал. Много кашлял во время выступления – боюсь, окружающим пришлось невесело. (Смеется.) Но, знаете, в условиях столь явного всеобщего воодушевления дирижер может вообще ничего не делать. Достаточно регулировать дорожное движение, чтобы не мешать потоку. Иногда такое случается. И в оркестре, и в опере. И тогда не нужно никого понукать. Достаточно поддерживать импульс. Все понимали, что дирижер болен, ослаблен, и старались помочь. Это важно.
Мураками: У вас было воспаление легких. Удивительно, как вы вообще выдержали восемьдесят минут.
Одзава: Я чувствовал, что температура высокая, но специально не мерил – боялся. (Смеется.) Было сложно исполнить сразу все произведение, поэтому для меня запланировали антракт.