Шестнадцатый этаж был более вытянутым, соединяясь с соседним корпусом стеклянным переходом, по которому мне и предстояло пройти. Сегодня, в отличие от вчерашней пасмурной тяжести, выглянуло солнце и небо расстелилось пронзительной осенней синевой, звенящей от прохлады. С деревьев падали листья, их мгновенно убирали с газонов, лишь изредка на земле можно было увидеть красные пятна.
Кабинет декана располагался сразу за стеклянным переходом, перед ним раскинулся огромный холл, а в приемной меня встретила секретарь, тоже въерха. Глянув на меня поверх стильных очков в тонкой роговой оправе, она приподняла идеальную, густую по последней моде бровь:
– Вирна Мэйс, я полагаю?
– Совершенно верно.
– Проходите. – Она даже не потрудилась встать и лишь кивнула в сторону соседней двери, пальцы ее тотчас снова запорхали над тапетом.
Недолго думая, я шагнула в указанном направлении и оказалась в просторном, светлом кабинете. Запечатанные под рулонными шторами окна не пропускали солнечный свет, из-за обивки стен льдисто-голубого цвета создавалось чувство, что я оказалась в лиариуме, который накрыли тряпкой.
Директор лиариума, ой, в смысле декан, оторвалась от изучения своего тапета и посмотрела на меня так, что мне в пору было провалиться сквозь пол аккурат до первого этажа, а еще лучше сразу в подземный переход.
– Вы пропустили занятия, – произнесла она таким тоном, каким прокурор мог бы объявить: вы совершили убийство. – Четыре академических часа по профилирующим предметам.
– У меня пропала сестра…
– В вашем договоре, нисса Мэйс, четко обозначено, что занятия пропускать недопустимо. – В ее голосе звенела сталь. Она не предложила мне сесть, не предложила пройти, но даже с другого конца кабинета ее пронзительный голос металлическими занозами впивался в кожу. – Государство тратит огромные деньги, когда дает вам шанс получить высшее образование, поэтому пропуск занятий – уже достаточная причина для отчисления, если у вас нет серьезных оснований.
– Вы не позволили мне и слова сказать, – произнесла я. – У меня пропала сестра, участок открывается в то же время, когда у нас начинаются лекции.
– Ваша сестра не имеет никакого отношения к вашему обучению, – отчеканила она.
– Моя сестра имеет отношение ко мне! – Я невольно повысила голос, и брови декана сошлись на переносице.
– Ваша. Личная. Жизнь. Меня. Совершенно. Не волнует, нисса Мэйс, – отчеканила она, вырастая над столом. На вид ей можно было дать как тридцать пять, так и все пятьдесят: возраст слабо сказывался на въерхах из-за питающей их силы. Юбка-карандаш цвета стали и такой же пиджак придавали въерхе сходство не то со статуей, не то с вышеупомянутым карандашом. – Вы не просто прогуливаете, вы пренебрегаете Уставом академии. Или не читали его вовсе? Прежде чем подняться ко мне, вы должны были надеть форму.