— Да. Но не за Энрике. У него есть жена, и ее зовут Марсия. А моего мужа зовут Майлз.
— Марсия красивая? — спросила Ядвига, нахмурив брови.
— Очень. Она высокая, у нее мягкие светлые волосы, хотя и не такие светлые, как у Ингиси.
Катриона помедлила и спросила:
— Тебе нравятся красивые вещи?
Девушка кивнула.
— Здесь, в зоне, много всего красивого. Растения, холмы, маленькие ручьи.
— Пони!
Катриона вспомнила мрачных коняшек, которых они видели с воздуха, и попыталась придумать про них что-нибудь хорошее.
— У пони пушистые ушки, — сказала она. — И бархатистые мордочки.
— И большие желтые зубы, — хихикнула Ядвига. — Они кусаются.
— Правильно. А еще иногда лягаются.
— Точно!
Ядвига уселась поудобнее и спросила:
— Тебе нравятся пони?
— Очень, — ответила Катриона.
— Хочешь, покажу моих?
— Конечно, но чуть позже.
Ядвига нетерпеливо заерзала, но Катриона не обратила на это внимания.
— Ты говорила про других — про маму Роджи и Бориса. Кто они такие? Я их не знаю.
— Это все ее место, — сказала Ядвига, махнув рукой в сторону хижины. — А Борис — ее настоящий сын. Он большой.
— И давно мама Роджи здесь живет?
— Всю жизнь, — ответила девушка, для убедительности кивнув.
Катрионе хотелось вернуться к разговору о жуках, сказать, что они украдены и страшно ядовиты. Но она опасалась напугать Ядвигу. Что до кумулятивного эффекта радиационного загрязнения, то девушка явно превысила все возможные лимиты. Катриона внимательно рассматривала тонкие руки и опухшее тело Ядвиги. Это от голода? Или под кожей прячется еще одна опухоль?
— Ты не голодаешь? — спросила она. — Мама Роджи тебя кормит?
Ядвига опять махнула рукой. На правой у нее было всего пять пальцев.
— Да, кормит, — ответила она. — Только глотать больно. Из-за этой вот штуки.
Она сжала опухоль под подбородком, но тут же отдернула руку.
— Мы с Ингиси попробовали обвязать ее ниткой, чтобы оторвать, но было слишком больно. А потом мама сказала, что она растет изнутри и все равно ничего не поможет.
Она скорчила гримаску.
Катриона подавила поднявшийся в ней ужас. И произнесла, стараясь говорить спокойно:
— Боюсь, мама Роджи права. Тебе нужен настоящий врач.
Почему же ее не отправили в больницу? Какого черта, Вадим?
Смущенная, Ядвига наморщила свой маленький нос, но затем пожала плечами.
Нельзя ее пугать, напомнила себе Катриона. Так. Борис — настоящий сын.
— А ты давно здесь живешь? — спросила она.
— Всю жизнь. Так мама сказала.
— И ты знаешь, сколько тебе лет?
— Конечно, знаю!
В голосе девушки прозвучали нотки негодования:
— Пятнадцать.
— Но ведь ты же не дочь мамы Роджи, верно? И Инги не ее ребенок, так?