Итак, неужели в моем Хлестакове не видно ничего этого? Неужели он просто бледное лицо, а я, в порыве минутно-горделивого расположения, думал, что когда-нибудь актер обширного таланта возблагодарит меня за совокупление в одном лице толиких разнородных движений, дающих ему возможность вдруг показать все разнообразные стороны своего таланта? И вот Хлестаков вышел детская, ничтожная роль! Это тяжело и ядовито-досадно».
В «Замечаниях для господ актеров» Гоголь так описал Хлестакова: «Хлестаков, молодой человек лет двадцати трех, тоненький, худенький; несколько приглуповат и, как говорят, без царя в голове, – один из тех людей, которых в канцеляриях называют пустейшими. Говорит и действует без всякого соображения. Он не в состоянии остановить постоянного внимания на какой-нибудь мысли. Речь его отрывиста, и слова вылетают из уст его совершенно неожиданно. Чем более исполняющий эту роль покажет чистосердечия и простоты, тем более он выиграет». Хлестаков, лишенный «всякого соображения», оказывается идеальным отражателем чиновничьих страхов, не разрушая их никакими сложными умственными конструкциями.
В. Г. Белинский в «Ответе «Москвитянину» (1847) подчеркнул, что хлестаковские черты можно встретить у многих, в других отношениях весьма достойных людей: «Бывают люди с умом, душою, образованием, познаниями, блестящими дарованиями – и, при всем этом, с тем качеством, которое теперь известно на Руси под именем «хлестаковства». Скажем больше: многие ли из нас, положа руку на сердце, могут сказать, что им не случалось быть Хлестаковыми, кому целые года своей жизни (особенно молодости), кому хоть один день, один вечер, одну минуту?»
Хлестаков, если вспомнить эпиграф к «Ревизору»: «На зеркало неча пенять, если рожа крива», – это только зеркало, в котором отражаются пороки всех других персонажей пьесы. Потому так легко и попутал дьявол Городничего и его соратников, что они увидели в приезжем из Петербурга как бы самих себя, только вознесенного (как они подумали) к невообразимым вершинам власти.
В «Развязке Ревизора» Гоголь так определяет значение главного героя комедии: «Хлестаков – щелкопер, Хлестаков – ветреная светская совесть, продажная, обманчивая совесть; Хлестакова подкупят как раз наши же, обитающие в душе нашей, страсти. С Хлестаковым под руку ничего не увидишь в душевном городе нашем. Смотрите, как всякий чиновник с ним в разговоре вывернулся ловко и оправдался, – вышел чуть не святой».
Во время последнего публичного чтения «Ревизора» Гоголя 5 ноября 1851 года, адресованного прежде всего московским актерам, драматург особо выделил те качества Хлестакова, которые придают ему искренность, и потому он вызывает полное доверие у других персонажей. И. С. Тургенев так запечатлел в мемуарах образ Хлестакова в гоголевском исполнении: «…В известной сцене, где Хлестаков завирается, Гоголь… ободрился и возвысил голос: ему хотелось показать исполняющему роль Ивана Александровича, как должно передавать это действительно затруднительное место. В чтении Гоголя оно показалось мне естественным и правдоподобным. Хлестаков увлечен и странностью своего положения, и окружающей его средой, и собственной легкомысленной юркостью; он и знает, что врет, и верит своему вранью; это нечто вроде упоения, наития, сочинительского восторга – это не простая ложь, не простое хвастовство. Его самого «подхватило». «Просители в передней жужжат, тридцать пять тысяч эстафетов скачет – а дурачье, мол, слушает, развесив уши, и какой я, мол, бойкий, игривый, светский молодой человек!» Вот какое впечатление производил в устах Гоголя хлестаковский монолог».