— Значит, вы любите выпечку? — завел Блак светский разговор, утолив первый голод, и я окончательно успокоилась. Не ругается, не ворчит, потраченными продуктами не интересуется… похоже, первое впечатление о нем оказалось очень обманчивым.
— Ну да, — отозвалась, пожав плечами. — Конечно, больше всего я люблю есть то, что испекла, но при моей работе на это, к счастью, почти не остается времени.
— «К счастью»? — Некромант выразительно приподнял густые брови.
— Вечная борьба с лишними килограммами, в которой я неизменно проигрываю, — улыбнулась я. К собственной фигуре я всегда относилась философски, осознавая, что тонкой и звонкой не быть никогда, но… это ведь не повод совсем себя распускать!
Пару секунд шериф помолчал, разглядывая меня с непонятным выражением лица, потом как-то невнятно хмыкнул и качнул головой.
— По-моему, у вас очень красивая фигура, — заявил Адриан убежденно.
— Спасибо, — отозвалась я неуверенно. Ничего себе, он еще и комплименты делает… — А вы сами готовите?
— А я, наоборот, с выпечкой не рискую связываться, — поделился некромант. — Простую еду-то легко готовить, если не каждый день по пять блюд. Кастрюля супа, мясо вот, овощи — два раза в декаду можно и потратить время. Ну или даже раз, если случается по несколько дней вне дома проводить. — Он задумчиво, с подозрением заглянул в свою тарелку. — Хорошо, что хранильник есть, без него было бы сложнее.
— Пожалуй. Но все равно не представляю… — Я осеклась, пытаясь сформулировать мысль и не обидеть собеседника.
— Чего? — не выдержал Блак.
— Не могу представить мужчину вроде вас за регулярной готовкой, максимум — с чем-то мясным на открытом огне.
— Вроде меня? — Некромант удивленно приподнял брови.
— Ну, такого… — Я опять запнулась, пытаясь подобрать слово, неопределенно повела рукой в воздухе. Потом все-таки нашлась: — Грозного и сурового.
Адриан озадаченно хмыкнул и улыбнулся — широко, искренне. И мне сразу стало неловко за «сурового», потому что улыбка у медведя оказалась замечательной и невероятно теплой, с ямочками на щеках и лучиками мимических морщин в уголках смеющихся глаз, зазолотившихся искорками. Я замерла в растерянности и попыталась сморгнуть наваждение, но нет — ни некромант, ни его улыбка, словно доставшаяся от совсем другого человека, не исчезли и не изменились.
— Тогда мы в расчете, — весело продолжил Блак. — Я тоже до сих пор не мог представить женщину вроде вас у плиты.
— Вроде меня? — настала моя очередь удивляться, а хозяина дома — пытаться подобрать слова.
— Роскошную, эффектную.
— Вы мне льстите, — пробормотала я, досадливо поморщившись.