Грань тонка. Грань незрима. Грань не существует. Это лишь упражнение ума, попытка осознать часть того, что выше человеческого разума и человеческих сил.
Здесь не имеет значения сила и опыт, они лишь позволяют прикоснуться, немного выглянуть за пределы привычных измерений. Попытаться удержать, вырвать из потока ту душу, которой… Которой что?
Слишком рано уходить? Жизнь скоротечна, плоть — тленна. Мгновение, год, полсотни лет — слишком ничтожные величины, чтобы говорить о своевременности.
Нельзя уйти? Да нет же, можно, поток примет всех. Даже вот эту, измученную и истерзанную, которая высшей волей привязана к якорю. Которую поток треплет, не в силах унести, словно ветер — старый флаг, обрывая и превращая в лохмотья по краю. Все из него родилось и в него уйдет.
Которую он не хочет отпускать. И вот это, пожалуй, единственная правда. Изо всех сил держит, тщетно пытаясь освободить от приказа и распутать узел.
Глупо. Нелепо сопротивляться воющему вокруг урагану. Тонкое, слабое деревце, отчаянно вцепившееся ветвями в одинокий лист. Еще немного — унесет следом.
Зачем держит? Если бы он мог знать!
Потому что должен. Не умеет, но должен хотя бы попытаться.
А главное, потому что хочет. Потому что где-то внутри становится теплее от мысли, что она где-то здесь, в этом мире. Потому что этот мир без нее станет немного хуже. Или все же не мир, а только он сам?..
Адриан толком не понял, что произошло. Пронзительно-острое ощущение, словно на него кто-то смотрит, а потом мужчина вздрогнул от яркой вспышки и грохнувшего буквально над головой грома — молния ударила в корявое старое дерево в паре десятков метров сбоку. Некромант пару секунд растерянно стоял, смаргивая заливающую глаза воду и осознавая сосущую пустоту в груди — верный признак магического истощения. Стоял и молча смотрел на распростертые у его ног тела. Вокруг медленно тускнели линии так и не законченного рисунка, а висящий над головой белый световой шар очерчивал сцену колкими тенями.
А осознав, тихо выругался себе под нос и, холодея, опустился на колено. Чтобы удостовериться, что упустил, не справился и…
Когда пальцы на шее лежащей навзничь женщины ощутили тепло и биение пульса, он в первый момент не поверил самому себе. Проверил, собрав остатки магии, — оказалась истощена, но жива. А вот аптекарь умер, в этом он на всякий случай тоже удостоверился.
Стаскивая с себя куртку, огляделся по сторонам, поймал напряженный взгляд Кириана.
— Ну что? — тревожно спросил тот, придерживая за локоть старуху, зябко кутающуюся в плащ.
— Она жива, он — нет, — ответил Блак коротко. Завернул женщину в форменную куртку, поднял осторожно…