— А еще тебя она знает всю жизнь, а меня — второй раз видела, — подхватила я. — Понимаю. И почему ты не хотел об этом говорить?
— Мы вообще не хотели вдаваться в подробности истории. Дело изначально — об убийстве журналиста, убийца — Донт, тут никаких сомнений нет, он и не отрицал этого. Убийца погиб во время проведения непроверенного ритуала, вполне штатная ситуация. Полезные детали мы, конечно, сообщим тем, кто работает над проблемой Разлома, но…
— То есть вы хотите подтасовать факты? — спросила ровно.
— Да, — не стал отрицать очевидное Блак. — Просто если вся эта история всплывет…
Подробный рассказ много времени не занял, и на этот раз Адриан рассказал действительно все, четко и по существу. Даже как будто с облегчением, и это не удивляло: учитывая, как неуклюже он начал врать, делал подобное нечасто и привычки такой не имел.
И я даже готова была согласиться: если вытащить все это на поверхность да предать широкой огласке, а подобное неминуемо случится при упоминании столь громкого имени, как Этеон Оток… Может, и Касадру решат убрать, и вообще предсказать последствия один только Творец сможет. И для меня все закончилось хорошо, и если бы Блак чуть лучше умел врать, я бы даже не усомнилась в предложенной версии. Я и без него уже убедила себя, что основные ужасы вчерашнего вечера придумала! Но…
Опять меня пытались убить. А от меня ждут прощения, понимания и сочувствия. Все ведь обошлось, да?
Может, и Авера тоже надо простить? Обошлось же, даже вон Вакса жива осталась. Вот когда убьют — тогда и предъявлять претензии, а так… Спокойствие лепестка, память одного народного героя и жизнь еще одной легендарной особы, конечно, дороже жизни одного человека. По совокупности. Это ведь… справедливо?
— И чего ты хочешь от меня?
— Не упоминать весь этот рассказ в показаниях. И забыть, что ты опознала почерк. Все.
— Хорошо, — проговорила ровно. — Я не стану предъявлять старухе претензии, а все остальное останется на вашей совести. Можешь представить все так, словно меня там вовсе не было. Так, наверное, будет даже проще: не придется врать в протоколе. Не дошли мы до места, и все.
— Наверное, да, — кивнул Адриан, но без уверенности, поглядывая на меня странно, напряженно. Ждал возмущения и негодования? Ну… Наверное, у него были для этого основания.
— Хорошо. Это все?
— Ну если у тебя больше нет вопросов…
— Нет. Я пойду спать, ладно? Устала. И вчера, и сегодня все как-то… А ты с Ваксой посиди, она беспокойная. Доброй ночи.
— Доброй, — хмуро кивнул некромант.
Пока поднималась на второй этаж, пока раздевалась, пока принимала душ и устраивалась в кровати, я пыталась найти ответ на странный вопрос: почему мне так горько? Ведь никаких объективных причин. Я жива, более-менее здорова. Да я, если честно, даже радовалась, что не придется участвовать в еще одном судебном процессе, на этот раз в роли свидетеля и — в очередной раз — пострадавшей. И на воинственную старуху не злилась. В конце концов, это даже хорошо, что она приняла такое решение: Адриан меня спас, а его бы некому было спасти, и шериф с большой вероятностью погиб бы. Можно сказать, имело место досудебное решение в связи с примирением сторон.