Глава пятая,
в которой происходит допрос
Не зря говорят: все, что ни делается, к лучшему. Если бы не было этой истории, мне пришлось бы среди ночи разыскивать шерифа, чтобы передать письмо, или, скорее, гостиницу, потому что ломиться среди ночи к незнакомому человеку я бы постеснялась. Если бы шериф оказался более вменяемым типом, мне пришлось бы сразу искать с ним общий язык, держать себя в руках, вежливо улыбаться и все такое. А так…
Выплакавшись ночью и хорошенько выспавшись в тишине маленькой камеры, я нашла себя утром в гораздо лучшем настроении, чем было в дороге или даже перед отъездом. Во мне сидела странная и необоснованная, но оттого не менее крепкая уверенность, что хуже уже не будет, дальше все непременно начнет меняться к лучшему. И вроде умом я понимала, что Блак, например, может обвинить меня в убийстве, и вряд ли разобраться в этом будет легко, но почему-то оставалась спокойна.
Я прекрасно слышала голоса в коридоре и знала, что шериф наконец-то соизволил приступить к выполнению своих обязанностей, поэтому обулась, расправила блузку, одернула юбку и села на кровать в ожидании, когда очередь дойдет до меня. Судя по всему, начать местный хозяин решил с мужчин, подвернувшихся вовсе уж случайно, и по этой логике мне предстояло стать последней.
Пожалуй, единственным, что всерьез отравляло сейчас жизнь, оставалась невозможность принять душ, и я жалела, что не последовала в Фонте примеру Татины. По продолжала надеяться, что все это разрешится быстро и я смогу наконец нормально вымыться и переодеться.
На последнем предположении мысли споткнулись. Некстати вспомнилось, что чемодан так и лежит под койкой в купе первого класса, на койке следы крови, а купе вместе со всем вагоном выключено из потока. И забрать вещи я смогу только тогда, когда это позволит шериф, а если шериф упрется, то я останусь даже без сменного белья. Конечно, его можно купить, потому что магазины…
На этом мысли опять споткнулись — я вспомнила, что сумка моя тоже у этого медведя. А значит, у него все деньги и документы. Оба паспорта. И если Блак «случайно» потеряет письмо Гитона, он может на совершенно законных основаниях привлечь меня за использование фальшивки. То есть не совсем «может», мою судейскую неприкосновенность восстановили, для этого ему придется обратиться в высшие инстанции, и все это, с учетом отсутствия тут зеркальной линии, затянется очень-очень надолго…
Творец! В каком помрачении рассудка я находилась, когда соглашалась на эту аферу?!
Когда за мной наконец пришли, настроение за всеми этими размышлениями заметно упало, но все же приглашение к разговору я восприняла с радостью: всяко лучше тупого ожидания.