В Каракасе генерал Раварт очень обрадовался, узнав, что выбранное им место мне понравилось, и пообещал на следующей неделе представить проект «Операция Ноев Ковчег» президенту Рафаэлю Калдера.
Я бы с удовольствием остался и дождался решения, но в те дни, в очередной раз, в Центральном Университете Каракаса начались волнения, и потребовалось вмешательство Армии, а потому президент был слишком занят, чтобы заниматься делами по переселению каких-то африканских животных.
На самом деле, проблема студенческих беспорядков не оказалась такой уж важной и генерал Раварт, все-таки, спустя несколько дней после моего отъезда, смог побеседовать с президентом о моем проекте и получил одобрение.
К счастью, и не смотря на эти спорадические всплески студенческого недовольства, сейчас Венесуэла, после двенадцати лет демократического правления, представляет из себя пример того, что испаноговорящие страны, несмотря на все возражения, могут управляться в пределах законодательства и принципов демократии и даже могут менять политический курс, без того, что это приведет к очередным проблемам.
В те времена, когда большинство соседей — Аргентина, Бразилия, Парагвай, Боливия, Перу и Панама — оказались в очередной раз под гнетом тоталитарной милитаристской системы, хотя казалось, что с подобным было давно покончено на континенте, то страна, добывающая нефть, которая, исходя из общих рассуждений, должна была оказаться тем в большей опасности, чем богаче, тем не менее старается изо всех сил сохранить систему выборов, когда правительство избирается путем всенародного голосования и эти усилия поддержаны волей всех ее жителей.
Несколько лет назад никто, даже самый оптимистичный наблюдатель, не смог бы поверить, что в стране из этого полушария демократия сможет просуществовать долгих двенадцать лет, хотя внутри и происходила передача власти между группами, которые можно считать политическими врагами, и, однако, в Венесуэле подобное происходило. И не стоит забывать тот факт, что в прошлом Венесуэла пережила самые худшие военные диктатуры — диктатуру Хуана Висенте Гомеса и Маркос Перес Хименес — и, следовательно, сохранила достаточно глубокие традиции, присущие диктаторским режимам, точно так же, как и изрядное количество «ультрас», что все еще с ностальгией вспоминают «золотые годы, когда правил любимый генерал».
«Быть венесуэльцем — это профессия» — так говорили когда-то, но те времена уже прошли. То были годы, когда иммигранты толпами въезжали в страну, и когда экономическое развитие Венесуэлы достигло небывалых высот, когда сюда приезжали люди со всего мира, лишившиеся из-за войн или по другим несчастливым причинам родины, благосостояния и надежд.