Когда я прибыл на место, наступил отлив, река, впадающая в море, обмелела, и корабль стоял на рейде в миле от берега. Третий офицер ожидал меня на берегу и мы, не задерживаясь, сели в малюсенький каяк. Тогда мне показалось, что на таком утлом суденышке невозможно пройти по реке и затем выйти в море, но к моему смущению это еще и указало на то, что я не очень хорошо знаю океан и почему его назвали Тихим. Ни единой волны, ни какого-нибудь всплеска не тревожило водную гладь, застывшую словно стекло, и таким океан оставался на протяжении всего нашего путешествия и все время, что я был на островах. Любой бассейн с одним единственным пловцом показался бы более бурным, чем это необозримое пространство воды, самое большое, что существует, что простирается от берегов, где я находился до самого Китая — половина мира: половина мира в покое, лежала почти без малейшего шороха.
Корабль, небольшой и современный, также назывался «Эсмеральда». Когда я поднялся на борт, меня приветствовала вся команда и офицерский состав, приветствие было сердечным, но все же их сильно беспокоило, что из-за какого-то незнакомца, да еще и штатского, они потеряли контакт с остальной флотилией. Тут же был поднят якорь. Я спустился поужинать, а когда вернулся на капитанский мостик, уже наступила ночь, и я еще раз удивился спокойствию океана. Мне всегда стоит труда привыкнуть к Тихому океану, поскольку я вырос на африканском континенте, где всегда бушуют высокие волны и беспрерывные ураганы.
Было такое ощущение, что у «Эсмеральды» не было киля, и судно безо всяких усилий скользило по огромному катку из темно синего льда.
Я ощущал себя счастливым человеком. Три дня, тысяча километров, семьсот морских миль отделяли меня от архипелага, о котором я мечтал столько лет и к которому стремился из такого далека.
На капитанском мостике дежурные офицеры попытались завести со мной разговор, узнать про меня, про мои путешествия, откуда приехал, чем занимался. Расспрашивали про Испанию.
Но у меня не было ни малейшего желания вести какие-то беседы, еще я подумал, что не стоит ничего рассказывать им, не понимая, что для тех моряков, привыкших к монотонным ночным дежурствам, любой пассажир — это единственное и самое большое развлечение. Эгоистично я предпочел смотреть на безмятежное море и думать об островах.
То путешествие на маленькой «Эсмеральде» показалось мне бесконечным и очень некомфортным. Меня обуревало желание добраться до Галапагосов как можно быстрее, и одновременно раздражала жара, однообразная еда и, больше всего, отсутствие пресной воды, так что мне приходилось после чистки зубов полоскать рот «Кока-колой». Я часами стоял на палубе, вглядываясь в горизонт в поисках признаков земли. Но все, что мог разглядеть — это далекие облака, стаи летучих рыб, да время от времени какой-нибудь дельфин приближался, чтобы поиграть с носом корабля.