Шерон набирала в большую корзину всего понемногу, несла в дом или нанимала носильщика из рыночных мальчишек – и кормила друзей. Даже Лавиани не отказывалась, хотя и ворчала, что не чувствует вкуса.
В этот раз Шерон взяла с десяток крупных каракатиц и пять широких плоских рыбин с ярко-зелеными пятнами на красной чешуе. Пока выбирала, слушала разговоры. Кто-то обсуждал постройку флота и что первые корабли уже вроде должны направиться в Алагорию. Кто-то радовался, что блокаду с Горла наконец сняли для тех, кто прибывает в Риону или уплывает из нее. А значит, можно распродавать излишки товара или заказывать новые хоть в Карифе, хоть на Соланке. Обсуждали скорое начало фестиваля цирков, которые заняли множество площадей, и спорили о том, кто в этом году возьмет главный приз его светлости. Но больше всего говорили о войне на севере.
Которая незаметно, но слишком уж быстро приближалась к границам Треттини. Слухи о последователях Вэйрэна, о тварях-других, о шауттах, асторэ, Рукавичке, Темном Наезднике. О битвах, проходящих в неизвестных ей местах с названиями, которые ей ни о чем не говорили.
О тысячах погибших. О захваченных городах.
Война пока оставалась незаметной, люди старались не думать о том, что она уже к осени может прийти сюда. Пытались выбросить ее из головы. Думать о конкурсе цирков, о ценах на шелк. Да о чем угодно! Но они не могли обмануть себя в том, что ничего не происходит.
Видели, как строится флот. Как повышаются налоги. И как растет цена на ту же самую рыбу.
Шерон страшилась войны, возможно, больше, чем все торговцы, рыбаки, покупатели и праздношатающиеся зеваки, зацепившиеся языками за очередную новость о победе горного герцога. Она помнила слова Мильвио. Помнила о тысячах мертвых. О мотыльках, падавших, казалось бы, на прочное стекло.
Браслет, теперь ставший частью ее тела, шептал, что подобное грозит кому угодно, но не ей. Но Шерон не желала рисковать. Давать хоть малейший шанс тому, что изменит ее еще сильнее, чем сейчас.
Она не хотела войны. Быть рядом. Чувствовать, как гибнут солдаты. Знать каждого поименно и видеть, как рвутся их нити, уводя на ту сторону. И уже думала о том, что делать, если бои приблизятся к стенам великого города.
Думала, но пока никому об этом не говорила. Ни к чему разрушать дни отдыха друзей мрачными мыслями.
А после Аркуса они отдыхали. Лавиани, словно волчица, рыскала по Рионе, бывало, возвращаясь поздней ночью. Тэо спал при первой же возможности, часто выглядел рассеянным и даже растерянным, похоже иногда теряя связь с реальностью, и тогда его глаза пылали, точно расплавленное золото. Бланка проводила время с Шерон или же сидела в саду, слушая, как звенит протекающий ручей, или просила почитать ей. Книги указывающая покупала на свой выбор в двух найденных лавках, погружаясь в них с головой, с куда большим удовольствием, чем в учебник Дакрас.