А потом был хмурый и сырой день, когда поднялась суета. Шум и голоса что-то типа: «…давай… …бери! …скорее… …понесли… Взяли! …сюда». Каким образом я очутился на носилках, а потом в бортовом дощатом кузове, так и не понял. Рядом снова кто-то лежал и сидел. В поле видимости находились какие-то зеленые ящики вполне себе армейского типа. На свет глаза открывать решительно не хотелось – один раз хотел осмотреться – резанули слезы, снова возникли боль и головокружение. Тошнота, сидящая внизу души, как верный пес, немедленно рванула вверх. Стукнуло, звякнуло-брякнуло, и где-то впереди заурчал двигатель. А вот глушитель парни где-то пробили – слишком резкий звук. Носилки подо мной мелко завибрировали.
– Готовы? Трогай.
Началась качка.
Реконструкторы заканчивали сезон и, видимо, разбирали декорации.
Ну, может, теперь в нормальную больницу попаду… Я же вроде начал в себя приходить. И вообще, что за дела! Везут, как белье в прачечную. Они что, нормальную «Скорую» вызвать для перевозки не могли? Или это… Далее я элементарно вырубился.
…Остановились. Борт откинут. Обнаружил, что сверху одеяла кто-то заботливо накрыл шинелью. Наблюдаю зеленую стенку с окошками. Похоже на вагон, только почему-то из какой-то фанеры, небрежно покрашенной зеленой краской. Откуда-то доносятся спорящие голоса. Женские и мужские…
– …прорвались… эвакуация…
– …некуда нам… Все и так забито!
– Вот вещи, документы… Примите, нам еще…
– …везите! Там…
Что-то бумкнуло и заскрипело. В середине зеленой стенки с окошками раскрылась дверка. И вправду на вагон похоже…
– …помоги! Давай…
И какая сволочь включила паровозный гудок у травмированного человека над ухом?! На меня этот рев подействовал как удар дубинки – боль и темнота. Я снова выпал из реальности.
…Так, с возвращением. Качка, как при движении поезда на Юг. Я долгую качку переношу плохо. Поэтому мы в отпуск на самолете все время стараемся летать.
Какой-то сумрак, перед глазами коричневая клеенка (а где наш любимый дерматин?) верхней полки. Сбоку плечо упирается в мягкую сетку. Покачивает, доносится звук, похожий на стук колес. Все-таки поезд? Вагон?
Медленно, по нарастающей усиливается громкость. Как будто обычные вагонные звуки пересиливает усталый женский голос явно с врачебными интонациями.
– …лейтенант… Сквозное левой голени, слепое правого бедра…
Ощущение, что она что-то диктует, и уже не первый час.
– …осколочное головы… контузия… гематома… подозрение… перелом… Температура 38 и 8. Назначено… Дальше.
Голос медленно удаляется.
Ну и как это все понимать?
А вообще, мне плохо. Все слышали, какая у меня температура? Лучший доктор – это сон. Спать! Команда была – «Отбой!» Сознание ушло и погасило свет.