Может, пропадающие девушки – это ее рук дело. У соседки справа тоже недавно пропала дочь. Возвращалась с подружкой из обычного похода по магазинам. Отец подружки подвез почти до дома, осталось пройти только широкую дорожку, в конце которой находился дом Матвея, а за ним – соседкин. Мать стояла у ворот, ожидая дочь. Было уже темно, дорожка слегка поворачивала, и девушка на какое-то мгновение скрылась из глаз. И все. Больше ее никто не видел. Мать кинулась искать, отец – тоже. Подняли всю родню, заявили в полицию. Поиски развернули сразу, потому что в полиции работал хороший знакомый. Только девушка пропала бесследно. Телефон ее нашли в кустах, в нем – множество пропущенных звонков от родителей. А самой Марьянки нигде нет.
Похоже на ведьминскую работу, и, был бы жив дед Стефан, он бы этим занялся. А Матвей понятия не имеет, что надо делать. Кроме бус из кладбищенской рябины, конечно.
На кухне все еще пахло Скарбником, но теперь к запаху подвала и сырости добавлялись уютные кофейные ноты, еле заметный аромат орешков и шоколада и конечно же пахло яичницей. Матвей вдруг поймал себя на мысли, что ему нравятся эти запахи, что его дом всегда так пах, даже, наверное, при жизни родителей. Это означало покой, защищенность и, возможно, счастье. Что же, надо помыть посуду – беспорядка Матвей терпеть не мог, – убрать на полку кружку и тарелку, после немного поспать. И снова за работу. Два ожерелья должны быть готовы именно сегодня. Одно – для Матвея, другое – для Мирославы.
Видел бы его дед за работой! Видел бы, какие ровные получаются бусинки, как идеально просверливается дырочка, как матово блестит краска. Насыщенный черный цвет, насыщеннее не бывает. Как волосы у Мирославы или как ее черные глаза.
Или темно-карие? Иногда они кажутся совсем непроницаемыми, а иногда солнце заглядывает в глубокий мрак, и тогда темно-карий цвет делает взгляд мягче и нежнее.
К таким глазам очень даже подойдут черные бусы, они будут смотреться идеально.
Матвей улыбнулся, вытер помытую посуду и поставил на полку. После лег в гостиной на диван и мгновенно заснул.
– Время два часа дня, а он валяется на диване! Ну ты даешь! Не думала, что ты такой соня! Матвей, вставай! – Его трясли за плечо с невероятной энергией.
Над ним стояла Мирослава и возмущенно качала головой. Матвей сел, моргнул, потер глаза и подумал, что Скарбник, который никого чужого в жизни не пустит в дом, охотно пропускает эту девчонку, видимо, считая ее своей.
– Пришлось повозиться ночью. Делал кое-что. Пошли, покажу.
– На кухне уже стоит кофе. Такой, как ты любишь, с молоком и с парой ложек сахара. Себе я тоже сделала.